В сравнительно примитивной по своим запросам среде давление со стороны педагогов компенсируется снисходительным отношением родителей, но тогда о педагогической депривации как таковой (мы берем крайние случаи, чтобы подчеркнуть самое типичное) речи нет. Если «тугодумов» с детства привлекают к наглядно-действенной работе, где пример переходит в навык, минуя необходимость усваивать теорию, а то, что усвоено, сразу может найти практическое применение (обучение ремеслу), психическое напряжение все равно в какой-то мере остается (сообразительность нужна везде), но успехи в зоне ближайшего развития вполне досягаемы и фрустрационное напряжение хотя и мучает, но не в такой степени.
В условиях семейной изоляции у «тугодумов» появляется возможность уйти от напряжения, которое их преследует в школе. Это дается ценой ограничения потока информации, то есть субъективно хорошо, но объективно плохо. И если родители не жалеют времени и сил (а для воспитания детей такого склада нужно запастись изрядным терпением) на формирование навыков практического свойства, адаптивные возможности, хотя и на ограниченном пространстве, позволяют «чувствовать почву под ногами». Если невротичные, психопатичные, умственно недалекие взрослые заняты исключительно своими проблемами выживания в мире, которому они не доверяют, отчуждение от системы и среды бывает непродуктивным и ничем не компенсируется. Избегать, ничего не строя, – верный путь к социальной изоляции. Тогда актуальным переживанием (паттерн) выступает желание ни во что не вмешиваться, кроме ни к чему не обязывающей игры. Так называемый «вторичный инфантилизм», дополняя недостаточность ума, останавливает развитие на стадии аффилиативных привязанностей. Остаться по-детски беззащитным становится драйвом, обещающим безопасность бытия. И столь же логично появление защитной тенденции – переносить тревожные опасения на культуру в целом, где система и среда (общество) живут по своим непонятным и непостижимым правилам. Позиция «отщепенца за чьей-то спиной», приобретенная в школьные годы, определяет стиль и манеру поведения на всю оставшуюся жизнь.
Пока родители в той или иной мере страхуют от явной неуспеваемости в начальной школе, проблемных ситуаций в какой-то мере удается избегать, так что наиболее уязвимым возрастом является отроческий, когда, во-первых, единственного учителя сменяют многие, а во-вторых, сверстники начинают ревниво относиться к чужим успехам и не прощают незаслуженного поощрения, объявленного из самых наигуманнейших побуждений. Система начинает отторгать всерьез. Да и среда не торопится принять в свои ряды. Приходится искать приятелей среди таких же, кому во дворе не сладко, а деться некуда. Так появляется своеобразная прослойка «уличного племени», состоящая из детей отроческого возраста, которых друзьями назвать можно лишь в известном смысле. Особой сплоченности там нет, но они дрейфуют из одной квартиры в другую (во дворе хулиганы их теснят), после чего родители обмениваются украденными вещами. Но это позволяет сделать психологически очень важный шаг – подняться с уровня «экологической ниши» на уровень «исключения третьего» в механизмах психической средовой адаптации (дезадаптации). Теперь можно игнорировать школьные неудачи без особого напряжения.
