Как отметил в свое время В.М. Лупандин, когда основной причиной умственной отсталости выступает познающая воля, ребенок нуждается в разумной и рациональной стимуляции развития. Лучше всего, как показала в своих работах Л.С. Славина, когда методы стимуляции окрашены положительными эмоциями, но на практике это получается не то чтобы не всегда, а почти никогда. Умение деликатно подтолкнуть другого человека к желательной тебе цели редко встречается среди людей. Гораздо чаще мы предпочитаем нажать, заставить, приказать, не особо церемонясь с самолюбием того, с кем можем позволить себя вести таким образом. Особенно с детьми. Поэтому привычка к тому, что с тобой могут говорить раздраженным тоном, не скрывать разочарования, принуждать к тому, что неинтересно – вечный спутник того, кто с детства попал в условия педагогической депривации. Их актуальное переживание (паттерн) будет ожиданием унижения, окрашенным чувствами, которые сопровождают фрустрацию неудачника. С вполне понятным стремлением снискать расположение к себе обходным путем. Психологическая защита компенсаторно-уступчивым способом, усвоенная с детства, нередко принимается за сам характер (разочарование приходит позже). При этом отвращение к культуре, цивилизации и прогрессу, от которых с детства человек привык ждать одни неприятности, повышает ценность семейных отношений, что выгодно отличает таких людей от честолюбивых эгоистов в глазах непритязательных супругов. Комплекс аутсайдера хорошо компенсируется «прилипанием» (по Л. Зонди) к умному и независимому покровителю безотносительно пола. Завышенные экспектации со стороны родных и близких могут преследовать человека если не всю жизнь, то достаточно долго. Тогда при первой возможности «тугодумы» уйдут в мир воображения по механизму «аутистического исполнения желаний». Жизнь на обочине в кругу привычных непритязательных впечатлений, когда уверенность в безопасности дается тем, что у тебя нечего взять, вполне приемлема для такого склада людей. И длится без особых проблем, если обстоятельства не поставят на грань выживания. Но это случается, как правило, не в начале жизни, а позже (депривация подразумевает определенные социальные гарантии).
Наиболее уязвимым возрастом для детей такого склада бывает младший школьный. Пока игра была организована взрослым человеком, «упертые» не чувствовали особого давления, хотя сверстники и давали им почувствовать свою неприязнь. Во всяком случае, возможность играть с теми, кто помладше, скрашивала огорчения. Но с началом учебы, где нужно действовать самому, дефицит инициативы и любознательности обнаруживает себя сразу. Особенно в так называемых престижных школах. А дальше многое зависит от позиции родителей. Взрослые берутся за воспитание всерьез, так как отлично понимают, что если их ребенок не поднимется до нужного уровня, он уйдет от них в примитивно живущее сообщество. А это обидно. Развитие начинают подталкивать любыми средствами. К сожалению, предпочтение отдается насилию. Пружина взаимного недовольства сжимается год от года. И как только отроческий, а тем более, подростковый возраст открывает ребенку перспективу улизнуть от гнета культуры, он этой возможностью, как правило, пользуется. По-разному, здесь многое зависит от характера.
