Как бы то ни было, однажды Пираму и Фисбе надоело шептаться через щель, и они условились встретиться ночью за городской чертой, в лесу. А там водились львы. Фисба пришла первая, и на нее из кустов вдруг выпрыгнула львица. Фисба бросилась бежать – и убежала, и спряталась в какой-то пещере. По счастью, львица была сыта – вся морда в крови, – и не стала преследовать новую жертву – только разорвала в клочки – испачкав их кровью, – накидку Фисбы, зацепившуюся за куст.
Черт, у Шекспира все это получается короче. И даже у Т. Л.
Фисба
Не ты ль, Стена, внимала вопль печали,
Что от меня отторжен мой Пирам?
Вишневые уста мои лобзали
Твою известку с глиной пополам.
Пирам
Я вижу голос; дай взгляну я в щелку.
Увижу ль Фисбы я прекрасный лик?
О Фисба!
Фисба
Ты ли к щелке там приник?
И т. д.
В общем, Пирам появляется в лесу, видит изорванную, всю в кровавых пятнах, накидку Фисбы и после очень смешного монолога закалывается от горя (надо думать, кинжалом) с воплем:
Несчастный, умирай!
Ай-ай-ай-ай-ай-ай!
Фисба выходит из пещеры, находит труп Пирама и тоже после монолога, тоже смешного, от горя закалывается (почему-то мечом: «Приди сюда, мой верный меч!» – откуда у нее меч?):
Рази скорей – вот грудь моя.
(Закалывается.)
Прощайте, все друзья:
Кончает Фисба жизнь свою, —
Адью, адью, адью!
(Умирает.)
Гениальная (что бы ни значило это слово) находка режиссера (плотника Питера Пигвы) – Стена. Ее играет медник Рыло. Он выходит на сцену в комбинезоне, запачканном известкой и глиной, разводит руки на ширину плеч и растопыривает пальцы на обеих. Это две щели – на выбор. Через них влюбленные целуются. За такой вот формализм (хотя, наверное, не только) Мейерхольда долго пытали, прежде чем расстрелять.
51
Высший суд Лахора располагается на одной из центральных улиц.
Братья и кузены взяли с собой револьверы, чтобы отпугнуть прохожих. Расставили по углам квартала дозорных тетушек и кузин. Еще прежде всей семьей посетили ближайшую стройплощадку и набрали кирпичей. Кавалеры, очевидно, сунули их в карманы пиджаков, насчет дам – понятия не имею.
Когда показались Икбал и Фарзана, их окружили. Икбала оттеснили и отогнали. Раздались выстрелы и ругательства. Началось, понятно, с пощечин и таскания за волосы. Потом одна из двоюродных сестер достала (предполагаю – из-за пазухи) свой кирпич и ударила им Фарзану в грудь.
За ней – отец, Мухаммед Азим, – по закрывающей лицо руке.
Восстановив этим ударом свой авторитет. Свой престиж.
Икбал бросился к полицейским, стоявшим на другой стороне улицы. Это ваши семейные разборки, сказали ему.
