36
Я к чему, собственно, клоню. (Пусть это будет мой личный, никому не нужный вклад в теорию трагического. Благотворительный взнос.) Что не бывает (по-моему) трагизма без коварства.
У злодея обыкновенного – глупца свирепого – не та квалификация, чтобы раскрутить трагический сюжет. (Умные свирепые встречаются редко и еще реже успевают реализовать свой потенциал: их убивают до.)
А у простого подлеца – не та хватка. Подлость атакует снизу, всегда готовая поддакнуть коварству, подыграть, но не способная самостоятельно подстроить большую неудачу. (Подлец, по Далеву словарю, – это человек, готовый достигать своих целей низким искательством, в ком нет чувства чести и самоуваженья.)
В трагедии всегда есть место подлости, тем она и похожа на так называемую жизнь. Но в трагедии настоящей, заправской, непременно (по-моему) трудится некто – как определяет его Даль, – лукавый, злорадный, хитрый, скрытный и злобный, замышляющий, двуличный, проискливый на зло. Якобы есть и существительное – коварник, – но почему-то (стоило бы подумать почему) в языке не прижилось.
37
Коварство – наиболее устрашающая способность вида Homo Sapiens. Возможно, именно благодаря ей он обыграл всю остальную природу. Природе было просто нечем крыть.
«Ну, там, скажем, кошки, собаки, петухи, пауки и так далее. Или даже в крайнем случае взять – дикие звери. Слоны там. Отчасти жирафы. И так далее.
Так у этих зверей, согласно учению Брема, ничего подобного вроде того, что у нас, не бывает. Они, как это ни странно, коварства почти не понимают. И там у них этого нету.
И это, вообще говоря, отчасти даже курьезно, что у людей это есть, а у остальных этого нету. А люди все-таки, чего бы там ни говорили, в некотором роде есть венец создания, а те наоборот. И тем не менее у тех нету, а у этих есть. Вот это даже странно. И как-то нелепо».
Отнюдь. Не курьезно и не нелепо, а совсем наоборот – глубоко логично. Сам-то М. М. Зощенко окончил 8-ю петербургскую гимназию, а воспитанием внука интересовался, думаю, не особенно. Вот и не видел захватывающей картинки в учебнике истории СССР для четвертого класса, год издания 1951 и др. Два цвета: густой-прегустой зеленый (доисторическая таежная растительность) и жирный светло-коричневый, так называемый телесный (как чулки советских женщин, как так называемый кофе с молоком из оцинкованного бачка в общепите). Телесного цвета были голые дикари, доисторические соображающие, с копьями и дротиками. Они суетились и копошились по краям глубокой ямы (песок и суглинок потемней телесного), а в яме топтался, размахивая хоботом, кирпично-коричневый меховой мамонт. И смекалистые швыряли в него камнями, кололи его копьями, бросали дротики, стараясь ослепить, и каменными топорами рубили извивающийся хобот.
