Но Раскольников никуда не переносится и, оставаясь в России, произносит: «…и так до Нового Иерусалима».
Тут-то Порфирий и получает лазейку:
«Так вы все-таки верите же в Новый Иерусалим?»
Читатель, находясь под впечатлением от развития сюжета, склонен воспринять вопрос Порфирия как вопрос защитника христианской нравственности: как же, мол, ты можешь веровать и одновременно оправдывать убийства? На самом деле дело тут куда тоньше.
«– Верую, – твердо отвечал Раскольников.
– И-и-и в Бога веруете? Извините, что так любопытствую».
Это примечательно, что Порфирий спрашивает о вере в Новый Иерусалим и вере в Бога раздельно.
Порфирий понимает, что «Новый Иерусалим», согласно Раскольникову, – это Гегелев «конец истории» и что ответ Раскольникова искренен и закономерен, то есть что он в этот момент все еще на твердой почве евроцентристского рационализма. Но Порфирию нужно сбить этот европейский лоск, пробить брешь в раскольниковском рационализме. Тут-то он и задает вопрос о вере.
Происходит следующее: до сих пор «в продолжение всей длинной тирады своей он (Раскольников. – А. С.) смотрел в землю, выбрав себе точку на ковре». Раскольников, излагая свою статью, отрешается от происходящего, смотрит в точку, чтобы не сбиться с мысли. Можно сказать, что он впадает в своеобразный транс, но вопрос о вере выводит его из транса, и он будто просыпается:
«– Верую, – повторил Раскольников, поднимая глаза на Порфирия».
Глаза Раскольникова больше не сосредоточены на невидимой точке, он уже больше не один на один со своей мыслью, вопрос Порфирия пробудил его к реальности, и он начинает, как задумал, еще входя к Порфирию, настороженно увиливать.
«– И-и в воскресение Лазаря веруете?
– Ве-верую. Зачем вам все это?»
Человек, который не держал в руках Библию с детства и который давным-давно не задается вопросами религии, действительно недоумевает. Он спотыкается на слове «верую», потому что давно уже не верует, и отвечает на вопросы Порфирия положительно из чистой формальной осторожности. Но все-таки вопросы Порфирия о вере западают ему в голову какой-то неясностью, совсем не связанной с его опасениями быть раскрытым. После посещения квартиры Порфирия он пойдет к Соне и попытается найти в Евангелии эпизод с Лазарем. Соня нехарактерно резко скажет ему, что он не там ищет (что немудрено), и он прикажет ей читать этот эпизод вслух. Тогда-то он увидит пример истинной веры, понимая: Соня верит, что подобное воскресение может произойти с «великой грешницей», с ней самой.
