Мне жутко захотелось узнать, ради чего дедусь так стремится в тот дом. Даже его, так и не начатый, рассказ о жизни удалился в комнату «потом или никогда». Это в моей голове комната, но я сам не знаю в нее дорогу.
Дорогу в старый дом я знаю. Но это не ответ, это вопрос. Ответом было бы «я знаю, как туда попасть». А как куда-то попасть в наше время, когда старикам выход на улицу запрещен? Остановят, спросят «куда деда ведешь», что я скажу? Выгуливаю, скажу. Тогда гуляй к геростратам, скажут. И даже покажут – куда.
И даже если не остановят – как с полубольным дедом попасть туда, куда мы со здоровым Матрасом целый час добираемся?
Мама, разумеется, никуда нас не повезет. Я даже представить себе не могу, как буду просить ее доставить нас по адресу «старый полуразвалившийся дом, где мы деда себе раздобыли». Она же не сядет за руль без расспросов.
– Ах, как я рада! Наконец-то вы туда прётесь, какое счастье! Я уж сама хотела вам предложить, да все стеснялась. Какой же ты умничка, Сережка! – не скажет так мама, и не добавит, – Я даже бутеров на дорожку сварганю, и пряников дам с термосом чая.
Она расспрашивать начнет, а я врать ей не умею. Я же не Матрас, который батю своего разводит, как кота лазерной указкой. Мамой так не порулишь, придется раскрыть карты, и рано или поздно рассказ упрется в наши микрочипы. Упрется, и закончится. Останемся мы с «хрящиками», зато без машины, как пить дать.
А ведь, пока я здесь так беспомощно печалюсь, где-то ждет нас чудесный старый дом, полный сокровищ и приключений. Конечно, только старый ветхий дом может быть удивителен, не иначе. Только старые дома скрывают в себе чудеса.
Старый дом распухает от чудесности, и люди своим невниманием приводят его в негодность. Странное дело, но чудесность постепенно переходит в ветхость. Я так понимаю, что это просто время ускоряется в присутствии чудесности, и вещи дряхлеют быстрее.
– Ну, – сказал дед, – надо решаться. Может, просто сбежим?
Вот уж не знаю, мое ли присутствие подвигает людей на необдуманные поступки, или еще какая причина имеется?
– Нет, – мужественно сказал я, ощущая себя командиром, – мы пойдем другим путем. Мы пойдем клянчить к соседу, как маленькие.
Ведь он же добрый, этот дядя Вадим. Он должен помнить, как мы семьями дружим, как ему моя мама нравится, как я его «форд» старый толкал. Недолго, но толкал.
Оставил я деда переживать у двери в коридоре, а сам вышел на площадку и надавил кнопку соседского звонка. Дед кашлянул, давай понять, что он рядом. Потом приоткрыл дверь и выглянул на площадку, и я увидел, какой он весь белый и почему-то напуганный. Тогда я еще раз на кнопку нажал, для дедовой храбрости.
