Сосед сам кровать притащил, с моей помощью. Притащил и ушёл, а я спросил у мамы:
– Мама, а дед у нас всегда будет, ну, пока не умрёт?
Мама рассмеялась от моих слов, головой замотала, поправила волосы, и говорит:
– Это хороший дед, он долго жить будет. Ты молодец, Серёжка.
Я это так понял, что если бы не я, дед не жил бы так долго, как сейчас будет жить. А мне всегда очень хотелось деда.
Наверное, именно поэтому дед Алексей выздоровел за три дня, сложно живой воды напился. В первый день мы помучились, потому что он кряхтел, пыхтел и ворочался на скрипучей соседской кровати. И одеяло сбрасывал на пол, как маленький. На второй день сел в кровати, съел суп, колбасу и лекарства. И снова лёг. А на третий оказался, как мама сказала, «живчиком».
А на четвёртый мы уже стали друзьями, и я признался ему, что мне очень не хватает набора «Юный химик». Я бы опыты делал химические. Смешивал бы в пробирках и колбочках разные вещества, и радовался бы, как маленький, что от этого изменяется цвет, идёт дым и раздаются щелчки. А потом, через недельку, успокоился бы и начал ставить серьёзные научные опыты.
– Но я боюсь немножко, – признался я деду, – что у нас на него денег нет. И ещё того, что взорву что-нибудь, и придётся ремонт делать. А на него тоже денег нет, да и мама расстроится.
Дед расхохотался, словно его выпустили на пружинке из коробки с сюрпризом.
– Никогда ничего не бойся, – сказал дед, – Это мои самые главные тебе слова, Серёжик. Вот если я вдруг исчезну, то этих моих слов тебе будет уже достаточно от нашего знакомства.
Я представил, как дед растворяется в воздухе, словно джинн, и пальцем ещё так указательным вверх показывает:
– По-омни – никогда ничего не бо-ойся...., – и медленно превращается в дым.
Ну вот, только дедушка у меня появился, сразу исчезать собирается. У меня многое так появлялось: не навсегда, а на время. Несколько классных игрушек, простуда, деньги… Появятся, побудут со мной, и исчезают.
– Хорошо, деда, – сказал я, – Я постараюсь. Я уже и так многого не боюсь, а как вырасту, вообще ничего не буду бояться. А с этим «Юным химиком», что ж… Возможно, это у меня «детство играет в одном месте».
Дед привычно расхохотался, и мне вновь показалось на миг, что он и есть тот самый чёрт из коробки с пружиной.
Мы с дедом сидели возле моего письменного стола, который остался в комнате, где теперь жил дед. Кроме этого стола, у нас были ещё два: в большой комнате и на кухне. Уроки я мог делать и там, и там. И тут, возле деда. Он сидел сбоку от меня, наклонив голову к плечу, как будто у него ещё не было сил, чтобы держать её совсем ровно. Я ещё подумал, что он как соседский Генка, которому то ли месяц, то ли полгода, то ли год. Я в малышне не разбираюсь. Тот Генка тоже голову не держит, она у него всё время вбок сползает, как плохо пришитая.
