– Да, но она вытаскивала их из коробки, – говорю я, – она просто забывала снять целлофан, верно, Карен?
– Вот уж точно! – протягивает нараспев мама.
– Ну все, вот такая я бестолковая, да. Все делаю неправильно, да, – произносит со злостью Карен и выходит из комнаты.
– Карен… – говорит мама. – Пойди за ней, сынок, скажи, что это была просто шутка. Мы ведь всегда любили посмеяться, а, Джонти? Ведь мы любили посмеяться?
– Да, мам. – Я целую ее.
– Не забывай хорошо кушать, Джонти. Смотри, чтобы она тебе готовила. Та, с которой ты живешь в городе!
– Да, мам, хорошо, мам, – говорю я и спускаюсь вниз.
Слишком уж много времени прошло с тех пор, как в этом доме смеялись. Теперь все по-другому. Не поймите меня неправильно: замороженная пицца была клевая, но я рад наконец-то уйти, прихватив с собой эти пластиковые пакеты, и отправиться обратно в город. Ей-богу, рад.
Карен стоит возле дома и машет мне рукой, пока я иду вдоль улицы.
– Не забудь, Джонти, если она не вернется, твоя комната всегда свободна!
Но я притворяюсь, что не слышу ее, и не оборачиваюсь, пока не дохожу до автобусной остановки. Карен вернулась в дом, потому что от холода руки у нее становятся жуткого розового цвета. Точняк, жуткого, жуткого розового цвета. Я замечаю Фила Кросса из нашей школы, он стоит возле остановки.
– Говорят, ты теперь живешь в городе, Джонти.
– Точняк, точняк, в Горджи, ага, – говорю я. – Я теперь городской парень!
– Конченый космополит, вот кто ты теперь, Джонти, дружище!
– Точняк, космополит, ага, это я, – говорю я и замечаю приближающийся коричневый автобус; непохоже, чтобы кто-то сидел на втором этаже у лобового стекла. Клево! Да еще и Фил садится в самый конец, что тоже хорошо, потому что я не хочу ни с кем разговаривать, мне нужно подумать обо всех этих плохих вещах.
Это ужасно, точняк, ужасно, когда происходит что-то плохое. Все из-за того, что мы с Джинти какое-то время не занимались этим. Парни в таких случаях начинают объезжать все, что движется. Начинают блудить. Джинти всегда так говорила: я должна дать тебе сегодня ночью, Джонти Маккей, иначе ты будешь носиться за девчонками по всему Эдинбургу!
Но я никогда так не делал. Только в младшей школе, на детской площадке. Но это не в счет. Ага.
Я еду в автобусе, и тут у меня в кармане начинает звонить один из двух телефонов. Обычно звонит телефон Джинти, кто-нибудь из ее подружек; в последнее время я просто включил на нем вибровызов и не обращаю внимания. Но на этот раз звонит мой собственный телефон, поэтому я поднимаю трубку, это Хэнк. Он говорит, что Малки, мой двоюродный брат, вписал нас в представительскую ложу на игру в середине недели на «Тайнкасле». Я так этому рад! Я! В представительской ложе на «Тайнкасле»!
