Да уж, призадумаешься. Перед глазами мелькает море лиц, детей, пташек, но еще больше – кисок. Бритые лобки, бразильянки, рыжие и блондинки – скоро все они тонут в пульсирующем лесу из черных кустиков; кажется, я снова окунаюсь в чертовы восьмидесятые.
– Да… все это было. Признаю, в этом нет ничего хорошего, это неправильно, да к тому же приходится теперь помогать этим засранцам. Но для вас, чуваки, и стакан всегда наполовину пуст. Я оттрахал целую кучу клевых тёл с первоклассными мохнатками, – объясняю я, – да, несколько раз я как следует вляпался, что было, то было, но я ни о чем не жалею! Я снял больше двух десятков порнофильмов!
Придурок Глен видит, к чему я клоню, и пытается сменить тему:
– Послушай, эта группа нужна для того, чтобы научиться жить с нашей зависимостью, а не прославлять ее.
Одна пташка – на вид чертовски нахальная, но я бы все равно вдул ей разок – поворачивается и говорит:
– Типичный механизм самозащиты от болезненной зависимости – не думать об утратах, о боли и разбитых сердцах!
– Называй это как хочешь, но как говорят наши братья-итальянцы: шпили-вили – не для грустных!
Что ж, кого-то мне все-таки удалось рассмешить, но затем опять начинается скука смертная, и мне приходится слушать, пока эти придурки расписывают, как секс разрушил их жизнь. Нахуй это все: стоит только выбросить еблю и выпивку из уравнения, и останется квадратный корень из круглого нихера! А единственный корень, который меня интересует, – это приятно набухающий Верный Друг. Тише, мальчик…
Эта малышка с вороными волосами, эта конченая грязнуля, берет и медленно так мне подмигивает. Вот пизда! Я тут же посылаю ей в ответ свое «я в теме»! Ах ты, с волосами, черными как смоль, ты получишь, блядь, мозоль! Железно!
Разумеется, как только наступает перерыв, мы пулей вылетаем из дверей, запрыгиваем в кэб и несемся прямиком, сука, к Пентландским холмам. Я заруливаю в одно укромное местечко, и мы уже на заднем сиденье, я барабаню руками по крыше кэба и смачно так долблю!
Мы кончаем так, как будто у нас за спиной уже стоит испанская инквизиция и это наш последний в жизни заезд, а потом садимся на заднее сиденье, чтобы немного отдышаться. Мне приходит в голову, что нужно, наверное, узнать имя этой тёлы. Ненавижу, когда какую-нибудь пташку трахают, а потом забывают спросить ее имя и, что куда важнее, назвать ей свое. Просто чтобы она могла рассказать обо мне своим подружкам.
– Я Терри, кстати.
