Еще раз смерив мистера Баундерби взглядом, Чилдерс решительно отвернулся от него, давая понять, что разговор с ним окончен, и сказал, опять обращаясь к мистеру Грэдграйнду:
— Час тому назад Джуп послал свою дочь в аптеку. Потом видели, как он вышел крадучись, надвинув шляпу на лоб, с узелком под мышкой. Она, конечно, никогда этому не поверит, но он ушел совсем, а ее бросил.
— Почему вы думаете, что она не поверит? — спросил мистер Грэдграйнд.
— Потому, что они души друг в друге не чаяли. Потому, что они были неразлучны. Потому, что до нынешнего дня он, казалось, только ею и жил.— Чилдерс подошел к пустому чемодану и заглянул в него. У мистера Чилдерса и мистера Киддерминстера была очень своеобразная походка: ноги они расставляли шире, чем простые смертные, и усиленно подчеркивали, что колени их утратили способность сгибаться. Такая походка отличала всю мужскую половину цирковой труппы и служила признаком постоянного пребывания в седле.
— Бедняжка Сесси! — сказал Чилдерс, поднимая голову от пустого чемодана и встряхивая пышной шевелюрой.— Напрасно он не отдал ее в ученье. Теперь она осталась ни при чем.
— Такое мнение делает вам честь,— одобрительно сказал мистер Грэдграйнд.— Тем более, что сами вы ничему не учились.
— Я-то не учился? Да меня начали учить с семи лет.
— Ах, вот оно что? — обиженно протянул мистер Грэдграйнд, словно Чилдерс обманул его ожидания.— Я не знал, что существует обыкновение учить малолетних…
— Безделью,— ввернул с громким хохотом мистер Баундерби.— И я не знал, черт меня побери! Не знал!
— Отец Сесси,— продолжал мистер Чилдерс, даже не взглянув в сторону Баундерби,— вбил себе в голову, что она должна получить невесть какое образование. Как это взбрело ему на ум, понятия не имею, но засело крепко. Последние семь лет он только и делал, что подбирал для нее какие-то крохи ученья, чтобы она хоть немножко знала грамоте, ну и счету.
Мистер Чилдерс вынул одну руку из кармана, потер щеку и подбородок и устремил на мистера Грэдграйнда взор, выражавший сильнейшее сомнение и весьма слабую надежду. Чилдерс с самого начала, ради покинутой отцом девочки, пытался задобрить мистера Грэдграйнда.
— Когда Сесси поступила в здешнюю школу,— продолжал он,— ее отец радовался как ребенок. Я не понимал, чему он, собственно, радуется, ведь мы кочуем с места на место и здесь остановились только на время. А он, видимо, заранее все обдумал. Он и всегда-то был с причудами. Должно быть, он решил, что этим устроит судьбу девочки. Если вы, паче чаяния, пришли сюда, чтобы сообщить ему, что хотите чем-нибудь помочь ей,— сказал мистер Чилдерс, опять проводя рукой по лицу и глядя на мистера Грэдграйнда с сомнением и надеждой,— то это было бы очень хорошо и очень кстати; как нельзя лучше и очень, очень кстати.
