— Черт, — сочувственно произнес Рамон. — Я бы очень хотел тебе помочь, да у меня с кредитной историей нелады… Как начал работать на этого pendejo, так все наперекосяк пошло.
— И в кредит не могу влезть, — Рамирес уныло затянулся. — Перед банком и так куча обязательств, я еще ссуду не вернул.
— Ничего, крепись, мы что-нибудь придумаем. Это у тебя последняя сигарета была?
— Угу.
— Эх… Ничего, сейчас принесу еще, кажется, где-то в комнате пачка завалялась.
Зашуршала трава — Рамон ушел. Амадео поднялся и подошел к окну. Рамирес прислонился к стене дома и курил, нимало не заботясь о том, что дым попадает внутрь через открытое нараспашку окно. Мыслями он явно был далеко отсюда.
— Доброй ночи, Рамирес.
Тот подскочил, едва не выронив сигарету.
— Chinga tu madre, — выругался он. — Чего тебе не спится, парень?
— Встал попить воды, — улыбнулся Амадео. — Простите, что напугал. Обычно я не имею такой привычки, но случайно услышал ваш разговор. У вас что-то стряслось?
Рамирес глянул на него исподлобья, затем швырнул недокуренную сигарету в траву и как следует растер каблуком.
— Стряслось мягко сказано. Неделю назад моя семья попала в аварию, жена отделалась царапинами, а дочка сильно ударилась головой, трещина позвоночника, ну ты знаешь, у детей все такое хрупкое… Без операции у нее ноль шансов, инвалидное кресло, просто приговор… — он украдкой вытер глаза. — А этот… Флавио… Он даже не дал мне отгул, чтобы я мог побыть с моей девочкой. Мерзкий черствый человек, как он не понимает, что дети это… — не в силах больше сдерживаться, он закрыл глаза ладонями. — Прости. Обычно я не жалуюсь, но сил нет терпеть.
Амадео слушал и кипел от ярости. Когда кажется, что Флавио уже достиг предела своей мерзости, он выдает еще что-нибудь более отвратительное.
— Черти в Аду наверняка только что подбросили дров под его котел, — пробормотал он.
Рамирес невесело усмехнулся.
— Ага, ты прав. Вот только поджарят его нескоро.
— Мне очень жаль, что так случилось с вашей дочерью, — Амадео перегнулся через подоконник и похлопал начальника охраны по плечу. — Я вас понимаю, у меня есть сын, и нет ничего больнее, когда с ним что-то случается. Уж лучше со мной, чем с ним, — в голове вдруг вспыхнул сигнальный свет, и он на мгновение замер, боясь упустить эфемерную мысль. — Но, может быть, я смогу вам помочь.
Рамирес вытер глаза большим клетчатым платком и сунул его в нагрудный карман.
— Ты? Прости, конечно, но чем? У тебя даже собственных наличных нет, Флавио бы не допустил…
