Рыбак был покорен и совершенно не обращал внимания на Клавку, которая кокетливо грызла дармовой крыжовник и хихикала. Наконец Калерия Тимофеевна подняла стакан, чтобы выпить за здоровье своего собеседника. Восторженный рыбак чокнулся с Калерией всей бутылкой и, приняв позу плакатного горниста, с гусарской удалью влил в себя оставшуюся в бутылке водку. Калерия Тимофеевна, не моргнув глазом, с нежной улыбкой поднесла стакан ко рту, но задела при этом кошку. Кошка заворочалась, завыгибалась, и стакан выпал из рук Калерии Тимофеевны. Все было проделано с такой удивительной виртуозностью, и Калерия так искренне корила себя за старость и неловкость, что наш рыбак очень расстроился, потому что необдуманно уже выпил все, что осталось, и не сможет теперь доставить удовольствие даме. Калерия возразила, что виновата сама, и как-нибудь в другой раз они еще смогут наверстать упущенное.
— Между прочим, мы сюда на его лодке приехали, — сказал Петрович.
Рыбак вернулся с облака, где он это время обитал с Калерией, на землю и согласился:
— Хорошая лодка.
— Интересно, — продолжил задумчиво Петрович, — троих ты нас на ней перевез, а вот четверо поместятся?
Поскольку парома оставалось ждать еще часа два, то я вполне понял его дипломатию. Как-никак рыбак живет в Мышеславле и прихватил нас просто по дороге, а везти всю компанию обратно на ту сторону, да еще после такого солидного глотка, вовсе даже не обязан, и для нас это тоже будет рискованно.
Я решил поставить вопрос несколько в иной плоскости:
— А, что, Петрович, ты моторкой умеешь управлять?
— Да я не то, что моторкой, танком могу, понял!
— Тогда, валяй, греби, — согласился рыбак, и мы пошли к лодке.
Весь улов был еще там, что очень порадовало кошку. Калерия Тимофеевна не отважилась мочить ноги, Петрович с видимым удовольствием перенес ее в ковчег. Мы аккуратно расселись, а рыбак, оставаясь на берегу, повторял все с тем же набором улыбок:
— Валяй, Петрович, валяй! Некуда тута не денешься, раз надоть туды плыть… Валяй, Петрович, валяй!
Петрович завел мотор, а когда мы отплыли на приличное расстояние от берега, крикнул:
— Я ее те верну, понял!
Рыбак расхохотался, махнул рукой и улегся на песок.
Калерия заметила, что с рыбаком вышло не очень удобно, хотя плыть в такой маленькой лодке с пьяным человеком она все равно бы не решилась.
— Ну, понял? — сказал мне Петрович. — Ты сейчас на моей машине Калерию Тимофеевну домой отвезешь, а я с этой, — он показал глазами на Клавку, — лодку ему обратно отгоню, а эту сдам в милицию. Потом еще на Генку нужно заявить, я ж его сам-то не найду, понял?
