Петрович объяснял очень сумбурно, явно чувствуя всю беспомощность изложения без своего «понял», которое он все таки старался не произносить перед Калерией Тимофеевной.
Тут вдруг Клавка стрелой кинулась к двери, но Петрович шустро загробастал ее своими ручищами. Они упали и покатились по полу, а мне пришлось отпрыгнуть, чтобы не оказаться в общей куче. Оба молча пыхтели, явно стесненные Калериным присутствием. А она как ни в чем ни бывало заметила:
— Господа, мне кажется, что продолжить нашу беседу будет лучше где-нибудь в другом месте, — и обратилась ко мне: — Пойдемте, они нас догонят.
Эдакое-то спокойствие после суточного пребывания взаперти, а теперь — при виде дерущихся! Я был потрясен, и с искренней учтивостью предложил Калерии Тимофеевне руку. Будь она помоложе, я бы предложил и сердце.
Мы с Калерией и кошкой шли впереди. Несколько отстав от нас, взъерошенный Петрович, гневно сверкая белками, тащил за собой упирающуюся Клавку. А вокруг нас ласково обнимало мир необыкновенно веселое и свежее утро.
Устроив всех на лавочке у пристани парома, Петрович попытался было снова объяснять Калерии, что произошло. Но она с улыбкой ответила, что очень устала, ей необыкновенно хочется чаю, и она просит отложить разговор до дома. Мы сидели молча и под аккомпанемент мурлинкиного мурчания любовались окрестными пейзажами. Вдруг мы заметили, что со стороны города к пристани спускается какой-то человек. Увидев нас, он замахал руками и припустил быстрее.
— Это же рыбак! — обрадованно сказал Петрович и, как всегда, оказался прав.
Наш смешливый водоплавающий знакомец как видно уже принял то, на что у него взаймы попросил Петрович. Он радостно потряс нам руки, словно мы расстались не час, а, по меньшей мере, лет пять назад, продемонстрировал все свои улыбки дамам, и с самой лучезарной извлек из одного кармана недопитую пол-литру, а из другого — стакан с зеленым крыжовником. Крыжовник он бесцеремонно высыпал Клавке на колени, открыл заткнутую свернутой бумажкой бутылку и, налив содержимое в освободившийся стакан, продолжая улыбаться, возгласил:
— Ну, Петрович, поехали!
Петрович замотал головой:
— Ты, мужик, не обижайся, а? Я за рулем, понял?
— Ты чего, сам же просил? — растерялся рыбак и, оценив нашу компанию взглядом, протянул стакан Калерии.
И что вы думаете? Наша дама взяла этот сомнительной чистоты граненый сосуд, долго учтиво благодарила, расспрашивала о рыбе, о реке, о видах на урожай.
