Наш новый знакомый сообщил, что этого города могло бы и не быть, если бы мы приехали сюда с какой-нибудь кошкой несколькими веками пораньше. По его мнению, кошка бы съела мышку, и она не смогла бы что-то там перегрызть у нападавших врагов, и Мышеславль бы тогда пал. Шутка повторялась автором также неоднократно. Я подумал, что в таком случае, Рим следовало бы назвать Гусеславлем.
Так, мило болтая, мы подошли к местному музею. Пленница несомненно находилась там, но теперь мы никак не могли отделаться от нашего рыбака, уже увивавшегося за бессознательно подававшей ему надежды Клавкой, еще четверть часа назад рыдавшей о своем ненаглядном Генасике.
Ситуацию спас Петрович, с невинным видом попросив у рыбака взаймы на бутылку:
— Погреться, понял? — обосновал он свою потребность здравоохранительной причиной. — Одубели мы на твоем челне.
Рыбак растворился на городских просторах, как мираж.
Петрович несколько раз подергал музейную дверь, закрытую на большой висячий замок, потом рванул ее сильнее, и замок вылетел вместе с ушком накладки.
— Прошу! — пригласил он всех нас внутрь столь небрежно хранимого местного прошлого.
Калерию Тимофеевну мы нашли аккуратно спящей на двух сдвинутых директорских креслах. После путешествия в лодке кошка довольно прилично попахивала рыбой, и я с огромным облегчением выпустил ее к хозяйке. Животное с громким мявом кинулось к ней, начало лизать лицо, тереться и трогать лапкой, как будто проверяя, все ли у нее на месте.
Калерия наконец проснулась, обняла кошку и расплакалась. Клавка тоже разрыдалась, да и мы с Петровичем были готовы пустить скупую мужскую слезу при виде столь чувствительной сцены.
Нацеловавшись с кошкой, Калерия Тимофеевна попросила извинения за беспорядок в туалете и очень церемонно поблагодарила Петровича за избавление от вынужденного затвора. Также торжественно в качестве освободителя ей был представлен и ваш покорный слуга.
Итак, разрешилось многое. Для нас, но не для Калерии. Она совершенно не понимала, почему Гена оставил ее запертой в этом кабинете, причем без телефона и туалета, и как объяснить такую спешку, в результате которой ее сумка и пакет с бесценными документами остались в машине, и, в конце концов, не утрачено ли это ее имущество, заключающее в себе итог многолетней работы? Ведь ни много, ни мало, а это было свидетельство самой Всеевропейской ассоциации любителей кошек в том, что она, Калерия Тимофеевна Зоммертраум, урожденная Дерзайцева, вывела совершенно новую, а вернее возродила древнюю римскую породу домашних кошек — Felis Kattuta Romana.
