– Значит, – Фернан посмотрел на Селин, – вы ничего им не рассказали?
– Нет. Никто б все равно не поверил в колдовство.
– Колдовство? – хором переспросили Алекс и Моник, но Моник тут же расхохоталась.
– Не дурите мне голову! Колдовства не бывает!
– Ты мне не веришь? – удивился Фернан. – Хорошо, тогда еще раз скажи, что я – кот!
– Нет!! – вырвалось у Селин.
– А вот твоя подружка почему-то не хочет, – ехидно прищурилась Моник. – Ревнует, наверное?
Алекс недовольно крякнул и потянул ее за руку.
– Милая, пошли. Пусть Фернан спокойно приведет себя в порядок. Вы потом поспорите о колдовстве. Господа! Пожалуйста, не уезжайте. Мы должны отметить!
Фернан одевался в машине. Селин стояла снаружи и понимала, что откровенно завидует Моник. Что в этой тщедушной рыжей такого, что мужчины сходят с ума? И еще она со злорадством думала о том, что все-таки оказалась права, предположив, что Единственная окажется ночью не одна, и силы ее любви не хватит, чтобы вернуть Фернану человеческий облик. Но было очень обидно, что в эту вздорную Моник влюблены два таких славных парня. Алекс ведь больше Моник сочувствовал Фернану – своему сопернику! – и испытывал искреннюю симпатию, если сразу увидел в нем человека, а не кота. Странно, Жюстен ведь примерно того же возраста, что и Фернан, – безо всякой связи мелькнуло у Селин, – но ей и в голову бы не пришло называть его не своим мужчиной, а своим парнем…
Она осторожно посмотрела через плечо и увидела, что Фернан уже одет и ножницами стрижет бороду перед зеркальцем заднего обзора. Было заметно, что левая рука доставляет ему неудобство.
Селин приоткрыла дверцу и заглянула в машину.
– Слушай, Фернан, бросай ты эту ерунду. Поедем ко мне. Побреешься в нормальных условиях…
– Зачем? У меня всегда была борода. – Фернан обернулся, и его глаза вспыхнули по-кошачьи.
– Ой! У тебя глаза светятся!
– Правда? Забавно. И еще вот, что удивительно. Раньше я носил очки, а теперь, похоже, вижу даже в темноте. – Он замолчал и посмотрел на нее так, что Селин почувствовала неловкость и неожиданную радость одновременно.
– А как твоя рука? – спросила она.
– Что? Рука? Да! Ерунда! Пройдет, мне же теперь больше не нужно на нее наступать.
– Но, по-моему, все-таки будет лучше, если я тебе ее перебинтую. Ой, а ничего, что я обращаюсь на «ты»?
– Нормально. С котами как-то не принято разговаривать на «вы».
Она обошла машину, достала «аптечку», уселась в водительское кресло и начала бинтовать его руку. Он молча наблюдал за ее действиями, а Селин ловила себя на мысли, что от его взгляда и близости у нее такие странные ощущения, каких от взгляда и близости Жюстена она не испытывала никогда. Она облизнула почему-то пересохшие губы и спросила:
