Да, действительно, остановить сталинскую машину репрессий не было никакой возможности; действительно, история доказала, что легализация не могла спасти. Митрополит Сергий этого вовремя не осознал: воспитанный в синодальных традициях церковно-государственной псевдосимфонии, он всегда стремился к нахождению компромисса со светскими (даже атеистическими) властями, глубоко убежденный в том, что последние не смогут уничтожить получившую официальный статус «легальной» Церковь.
Это можно считать не только (и, быть может, не столько) виной Патриарха Сергия, сколько его личной трагедией. Пока он был жив, ход церковного корабля целиком зависел от его способностей найти возможный компромисс с властями. После смерти Патриарха Сергия в Русской Православной Церкви уже не было столь масштабной фигуры, умевшей искать и находить новые (пусть даже ошибочные) политические комбинации в непростых условиях атеистического государства. Его последователи, даже такие яркие, как митрополит Николай (Ярушевич), старались лишь сохранить «духовное» (sic!) наследство почившего Патриарха, не имея ни его административных способностей, ни его политических навыков. Послевоенная эпоха продемонстрировала, что власти вообще не нуждаются в выдающихся умах, ей необходимы лишь «средние» архиереи, «средние» священнослужители, «средняя» Церковь.
Думаю, не будет ошибкой предположить, что Патриарх Сергий не понял только одного. В советских условиях сталинский лозунг «кадры решают все» — вовсе не пустой звук. Именно эту ошибку прежде всего и можно поставить Патриарху Сергию в личную вину.
Подведем краткий итог и попытаемся ответить на вопрос, что же такое «сергианство». Можно сказать, что это новое издание старой болезни, своего рода извращенный атеизмом «византийский грех», стремление Православной Церкви найти себе место в политической структуре государства и, одновременно, стремление государства иметь влияние на ход внутрицерковных дел. Парадокс государственно-церковных отношений в СССР состоял в том, что государство, желая иметь влияние на Церковь, в то же время являлось воинствующе атеистическим. Церковная иерархия, с середины 1920-х гг. возглавлявшаяся митрополитом Сергием, вынужденно пошла на компромисс с этим государством, по существу попав в положение зависимой от него.
Нравственное осуждение сергианства как системы, конечно же, возможно, но, видимо, будет слишком жестоко и исторически безнравственно осуждать
