Другой вопрос — насколько последовательно осуществлялось продвижение к этой цели. Гонения могли усиливаться или затухать в зависимости от общего направления внутриполитического курса, а во время войны и сама цель была отложена, произошло „примирение“ сталинского режима с фактом существования религии в стране»[58] (выделено мной — С. Ф.).
Можно ли было рассчитывать на успех «третьего пути», иными словами говоря — пытаться найти компромисс с облеченными государственной властью богоборцами, наблюдая, как систематически и планомерно ведется борьба с религией и ее «главным форпостом» — Православной Церковью? Даже не зная о существовании Антирелигиозной комиссии (ее деятельность была засекречена), можно было понять главную идеологическую задачу Советской власти и сделать неутешительный вывод о том, что «спокойной» для Церкви жизни не купишь никакими уступками, никакими договорами и заявлениями о лояльности: смертнику могут увеличить время до приведения приговора в исполнение, но ожидать его отмены ему не приходится, — ведь совершенное ничем не может быть оправдано. Религия по своей сущности контрреволюционна, а раз так, не может быть «полезной религии», могут быть лишь временно удобные власти клирики. Это не поняли обновленцы, на этом «обжегся» и митрополит Сергий. При этом, если обновленцы и не скрывали своей «полной и искренней» поддержки Советской власти как власти «по-настоящему народной и глубинно христианской», намекая на некоторую, только на первый взгляд непонятную, взаимность, то Заместитель Патриаршего Местоблюстителя просто не мог, сам пройдя «обновленческий искус» и зная общее настроение старого епископата и многочисленных верующих, безусловно поддержать все политические мероприятия атеистических властей.
Как выйти из весьма щекотливого положения, пройдя между двумя крайностями: политически ангажированным признанием «народного» государства и принципиальной аполитичностью, митрополит Сергий первоначально не представлял. История его попыток, равно как и история его борьбы за формальную административную власть в Церкви — отдельная тема, не являющаяся предметом специального изучения в настоящей работе. Поэтому я не стану детально рассматривать фактическую сторону трагических событий церковной истории тех лет. Отмечу только следующее: укрепляя свою личную власть, Сергий неминуемо должен был вступить (и вступил) «в игру» с ОГПУ. А кто кого переиграет, было, в принципе, ясно.
