Украинские мотивы | страница 21
Когда я собрался уже уходить, в другом конце зала музея открылась высокая створчатая дверь. Посмотреть выставку пришла большая группа мальчиков и девочек лет двенадцати в красных пионерских галстуках. Торжественно-серьезные, они обступают мою знакомую сотрудницу музея голубоглазую Киру.
Я замер, обуреваемый противоречивыми чувствами, захваченный драматическими и полными трагизма событиями военной поры, о которых повествуют документы.
Мой взгляд медленно следует за школьниками от витрины к витрине, из зала в зал. Издалека это зрелище напоминает балет, этакий сказочный хоровод фигурок — десять плавных шагов вперед, поворот головы влево, направо, и голубоглазая солистка уже подает золотистой челкой знак — следующие десять шагов…
Я подхожу ближе…
Слышу слова, с которыми Кира обращается к ученикам, вижу, как она старается не пропустить ни одной витрины, ни одного документа, ни одной фотографии.
Я смотрю на круглые и вытянутые, румяные и матовосветлые лица детей. Мне хочется подойти к ним, кого-нибудь приласкать, сказать добрые слова… Но я не могу. Наверное, меня просто сжигает стыд за преступления моих соотечественников. Ведь каждому немцу, даже не участвовавшему в войне, трудно уйти от позора. Это вина нации. Но сегодня я — гражданин социалистической Германии, жители которой понимают всю жестокость и непоправимость содеянного и, преодолевая сложности, строят новую жизнь, делают все возможное, чтобы с немецкой земли больше никогда не началась война.
Задумавшись, я провожаю взглядом ребятишек, их сказочный хоровод. Десять плавных шагов вперед, поворот головы налево, направо, и голубоглазая солистка продолжает свой рассказ…
Чуть позднее Кира возвращается. Меня трогает то, что эта молодая женщина понимает мое состояние: и раздвоенность чувств, и сомнения…
Бандуристки
История далекая и близкая… Вверху: памятник Богдану Хмельницкому; справа вверху: монумент в честь воссоединения Украины с Россией; внизу: фрагмент скульптурной композиции, посвященной битве за Днепр
Крещатик
Мелодии сегодняшнего Киева
Кира знакомит меня с литературными произведениями, в которых отражено Корсунь-Шевченковское сражение. В одной из витрин представлено около двух десятков романов.
— Неужели об этом сражении написано так много книг? — удивленно спрашиваю я.
— Это книги о войне вообще, но ни в одной из них разыгравшиеся здесь события не являются главной темой. — Кира печально смотрит на витрину. — Авторы повествуют о Корсунь-Шевченковском сражении лишь в общем контексте.
