М-д остановилась в своём торжествующем движении вниз. Она подумала, что кошка расползётся на клочья, как всё расползлось: посуда, стулья, телевизор, одежда.
Тот мог торжествовать полную победу.
«Слишком уж, – подумала м-д, – такому ничтожному всё».
«Обойдётся, – решила женщина, – что это я так сразу поддалась ему на испуг!»
– Нет, – сказала она, – Лялька ни в чём не виновата.
Лялька сидела как чучело кошки, вылупив стеклянные мутные глазки. Хвост её, обычно энергичный, который тонко выражал все мысли организма, теперь лежал пыльной мёртвой верёвочкой. Вся шерсть уже была пыльной, тусклой, больной.
Женщина тут же взяла Ляльку в руку, прижала локтём её окаменевшее тельце и позвонила соседям, а оттуда энергично позвонила диспетчеру и села на предложенный стул ждать плотника.
Затем, когда была вскрыта дверь, женщина вошла в своё разгромленное жилище, спустила Ляльку на пол и оглядела хозяйство новыми глазами. Как будто всё тут было новое, чужеватое, интересное.
Обувь сохранилась в прихожей! Из посуды остались живы все кастрюли и миска с кружкой! Ложки-вилки! «Какая роскошь!» – подумала женщина, которая уже готова была пастись там, внизу, на улице, у мусорного контейнера, чтобы найти себе баночку для питья воды и заплесневелый кусок хлеба на пропитание.
– Нашла бы я себе такую роскошь на помойке? – лепетала женщина, открыв холодильник, в котором стояли две тарелки, мелкая и глубокая, с варёными (!) плодами земли. С картошкой и свёклой. И баночка с супом! И мисочка с рыбкой для Ляли!
В квартире было всё. Тёплое, довольно чистое со стороны кухни жилище, краны работают, ванна, вода бежит, мыло, телефон! А постель! Простыня и пододеяльник есть, какая удача. Пластинки на диване и проигрыватель в углу, забытый, когда-то кто-то любил слушать музыку в этом доме… Мать или дочь.
Мать-дочь быстро убрала расколотую вдребезги посуду (да ладно, не первый случай в данном доме), совершила ряд путешествий к мусорному контейнеру, причём, когда она в третий раз вывалила туда мешок с осколками и мусором, двое мужчин в грязной, засаленной одежде и с сумами через плечо осторожно приблизились, подождали и тут же склонились над помойкой, едва только м-д отошла. Они вели себя как тени людей, стелющиеся, гнущиеся в разные стороны, незаметные, чёрные.
М-д наведалась и под окно. Разумеется, мешок давно прибрали. Кто-то будет ходить в её свитерах, брюках, а она, свободная, бродит, ничего не имея. Да!
Придя в свою чистую, выметенную, помытую квартиру, м-д прежде всего удивилась своей прежней нерешительности (не выбросила продукты, не разбила внутренность холодильника, оставила все лампочки в целости).
