Далее, хотя рабочий класс в отдельных странах добился в упорной борьбе удовлетворения ряда своих насущных требований, гнет капитала не только не исчез, он стал еще более нестерпимым с тех пор, как капитализм перерос в государственно-монополистический капитализм. Соединив в единый механизм силу монополий с силой государства, современный капитализм в новых формах, прежде всего путем интенсификации труда, неизмеримо усилил эксплуатацию рабочего класса, ускорил процесс разорения широких крестьянских масс[52].
Такой же реальностью, как и в эпоху Маркса, остается и раскол западных буржуазных наций на две нации. Вот как выглядела, к примеру, социальная структура Англии в пятидесятых годах XX (а не XIX!) века, по свидетельству тех самых реформистов, которые на всех перекрестках кричат, что "отжившая марксистская идеология вступила с существующей реальностью в явный и совершенный конфликт". В обращении английской лейбористской партии под названием "К равенству" говорится: "Как в хозяйственном, так и в общественном отношении мы представляем "две нации". Почти половина населения владеет одними только личными вещами и предметами домашнего обихода, зато один процент населения обладает, примерно, половиной всей частной собственности. Но и этим контрастом еще не вполне передана растущая концентрация богатств. Об этом говорит хотя бы такой пример: >1/>4 часть нашей частной собственности состоит из больших состояний по 50 тысяч и более фунтов стерлингов, и этой собственностью распоряжается всего 0,2 английского народа"[53].
Кроме того, почему из поля зрения профессора исчезли миллионные армии безработных, которые до сих пор обременяют "процветающий" западный мир? Может быть эти люди уже стали "хозяевами" (comasters) своей жизни и своей национальной судьбы? И кто поручится за то, что эти армии не увеличатся завтра же втрое или впятеро, что перечисленные "передовые страны" не постигнет катастрофа, подобная кризису 1929–1933 гг.? Разве не входит в понятие общественного прогресса фактор прочности и обеспеченности социальных завоеваний и где можно увидеть эту прочность и обеспеченность в западном обществе в наши дни? "Организация рабочих, их все растущее сопротивление, возможно, воздвигнет некоторую плотину против роста нищеты, — предвидел "устаревший" Энгельс еще в 1891 году. — Но что наверно возрастает, это необеспеченность существования"[54].
Во-вторых, капитализм — это не одно только "западное общество", несколько перечисленных Коном стран. Это совокупность всех общественных отношений данной формации, отношений, охватывающих весь капиталистический мир. Богатства капиталистического Запада создавались и создаются в немалой степени за счет жесточайшей эксплуатации колониальных и зависимых стран и народов, за счет расхищения их труда и природных богатств. Капитализм — это не только Англия, веками богатевшая на грабеже колоний, но и ограбленные (теперь уже бывшие) колонии Англии: — Индия, Бирма, Пакистан. Это не только США, но и нищие страны Латинской Америки, где хозяйничал и продолжает хозяйничать американский монополистический капитал. И если в наши дни — по сравнению с прошлым веком — трудящиеся добились некоторого повышения жизненного уровня, так сказать, в собственном английском или американском доме, то этого — как мы уж знаем — не скажешь об "окраинах" западного мира, если брать распределение нищеты и богатства на международных полюсах.
