Много поездил я по свету. Много видел городов и прекрасных столиц. Но из всех только три близки моему сердцу: Варшава, Париж и Маракеш.
Почему именно Маракеш? Не знаю. Я даже не буду пытаться объяснить: любовь необъяснима. Может, это какие-нибудь чары, в которые верят в этой стране? Может, город приворожил меня? Знаю твердо одно: не стану я "чураться" этих чар. И если мне доведется когда-нибудь вновь попасть в эти края, то, увидев издалека Маракеш, со стороны ли гор, пустыни или достигающего сюда своим дыханием океана, я, как простой бербер, сниму с ног запыленные сандалии, обнажу голову и поклонюсь ему до земли.
В доказательство того, что не я один очарован этим городом, приведу разговор с моим земляком, известным художником Антонием Тесляром, происходивший на площади Джемаа аль-фна.
— Давно вы здесь? — спросил я.
— Как считать…
— Подсчитать-то ведь нетрудно, на то есть календарь.
— Считать я умею, а вот календарь выбросил. Ни к чему он.
Видя мое изумление, он пояснил:
— Приехал я сюда на шесть дней — пять лет назад…
— Пять лет? Но вы хоть выезжали куда-нибудь за это время?..
— Нет, еще не собрался. А зачем? Мне и здесь нравится.
Как хорошо понимаю я его теперь.
Моя судьба сложилась иначе. Меня заставил вернуться на родину отголосок надвигавшейся военной грозы. Если бы не это, кто знает — может, и я выбросил бы свой календарь…
Но я умолкаю. Довольно излияний. Моя шукара путешественника полна воспоминаний: ведь в этом городе я провел самые счастливые дни моей жизни. Но сейчас я должен быть просто гидом, беспристрастным проводником. Идем, друг…
Направим свои шаги к тем, кому город обязан своим обликом: к гробницам саадийских султанов, дремлющим в тени гордой Кутубии. Их мавзолей — великолепнейший художественный памятник этого города и страны, равных которому немного на земле.
Когда переступаешь порог и идешь по довольно темным коридорам, трудно предвидеть пышность и великолепие трех последующих залов, особенно главного. Мавзолей — шедевр мусульманского искусства в его самом чистом виде: мраморные колонны, мозаика, арабески, украшенные мастерской резьбой кедровые балки потолка сочетаются в идеальных гармоничных пропорциях.
Скромнее всего сами гробницы: мраморные плиты, прорезанные простыми и суровыми линиями, довольно узкие. Ведь умершие лежат на боку, лицом к Мекке.
Под этими мраморными плитами спят вечным сном властители Марокко: Ахмед аль-Мансур, Абдаллах Грозный и другие. Жестокие и беспощадные или добродетельные и милосердные, великие воины и великие архитекторы, ныне они — только горсть праха. Преклоним голову перед их останками и выйдем из мрака склепа на залитые ослепительным солнцем улицы, чтобы осмотреть произведения искусства, стены, дворцы, медресе и мечети, воздвигнутые по воле тех, чьи тела покоятся в этой гробнице.
