Но если они — все-таки не помирятся, он опять колотит их (со зла, что ничего не заработал) и ведет к паше. Правда, чаще — сначала под замок, потому что паша не очень-то их ждет.
Паша решает спор окончательно и бесповоротно. Но, как правило, это не оплачивается.
Беспокойство паши ведь не оплатишь несколькими грошами, горстью маслин или арбузом. Паша — это не кто-нибудь. Стоять перед его достойным судейским лицом является честью, это… стоит дорого. Ему нужен подарок. Подарок за мудрый, справедливый и окончательный приговор.
Большинство дел решается все-таки полюбовно, на улице, под присмотром стражника. Палка и тумак — это мелочь. Это относится к ритуалу. А пашу лучше не беспокоить.
Но пойдем дальше. Я покажу тебе еще много диковинного: глотателей ножей, танцоров, обвивающихся четырехметровой змеей, как шалью, людей со странным голубоватым, но, ручаюсь тебе, естественным оттенком кожи, музыкантов, фокусников, рассказчиков сказок из „Тысячи и одной ночи“ и одержимых… А чтобы ты не думал, что все они — мошенники, я дам тебе дома две дюжины булавок, ты воткнешь их в меня, как в подушку, по самые головки, а потом сам же вытащишь. Мне это не принесет никакого вреда. Потому что и я в этой стране сделался немножко марабутом. Европейская медицина не все знает о человеческом организме. Раны и ссадины я лечу не йодом, как наши санитары, а стародавним методом — солнцем, как берберские воины. И воду в пустыне не ищу, как прежде, по карте. Для этого существуют более верные способы.
Ты скептически улыбаешься… На твою улыбку я пока что отвечу еще одной пословицей этой страны: „Иди всегда на голос собаки, а не шакала, первый выведет тебя к людям, второй заведет в пустыню“.
Площадь Джемаа аль-фна постепенно пустеет.
Полные впечатлений пришельцы из пустыни и с гор направляются на постоялые дворы, где им обеспечен ночлег. Те. кто победнее, уплатив один кирш, устраиваются на террасах арабских кофеен и ресторанов. Многие ложатся прямо на голую землю, где придется — на площади, в переулке. Звезды сторожат их, ничего злого с ними не приключится.
Приближается девятый час, пойдем и мы к стене, вздымающейся по одну сторону площади стене, которую некогда „украшали“ головы казненных. Вот идет стража паши. Паша — это как бы воевода, правящий в городе именем султана. Стражники с длинными кремневыми ружьями выстраиваются в шеренгу у стены. Они заряжают ружья и подсыпают порох на полки.
Залп (если это можно назвать залпом, так как мкухла стреляют не одновременно, но зато громко) оповещает город и пришельцев, что пробили девять часов вечера. Пора запирать ворота. Чужеземцу, которого встретят в городе после этого часа, отсекут голову; Прямо здесь, на этой площади.
