Мысль написать "Лебединую реку" родилась за завтраком в ресторане Динти Мура. Ирвинг Сизар и Гершвин встретились, чтобы обсудить кое-какие свежие идеи, касающиеся песен. Сизар предложил написать уан-степ в стиле модного тогда боевика "Индустан". "Перенесем действие в Америку", — предложил Сизар. "Как у Стивена Фостера в песне "Лебединая река"" — подхватил Гершвин. Идея Гершвина понравилась. Они продолжали обсуждать ее, пока она не приняла отчетливые очертания в автобусе по дороге на квартиру Гершвина, находившуюся тогда на 144-й Западной улице, дом 520, в районе Нью-Йорка, называемом Вашингтонские Высоты. Когда они добрались до места, композитор и автор текста в основном уже имели четкое представление о будущей песне. Они сели за рояль в гостиной, чтобы уточнить конкретные детали.
В это время в соседней комнате, отделенной от гостиной висящими в виде бус портьерами, сражались в покер. Игра была в самом разгаре. Сначала игроки были раздосадованы звуками рояля, сопровождаемыми пением Сизара. Один из картежников крикнул: "Почему бы вам не заняться этим в другое время?" Но по мере того как песня обретала узнаваемую, ярко индивидуальную форму — все это заняло менее получаса — и после того как Гершвин повторил ее полностью несколько раз, игроки в покер явно заинтересовались. Игра была тут же прекращена. Папа Гершвин сымпровизировал аккомпанемент при помощи папиросной бумаги и расчески.
"Лебединая река" — одна из песен, предложенных Гершвином Нэ-ду Уэйберну для шоу в "Капитолии", и Уэйберн взял ее без колебаний. Насколько она пришлась ему по душе, видно из того, что он не пожалел расходов на ее сценическое оформление. После исполнения песни шестьдесят танцовщиц кордебалета, украшенных светящимися электрическими лампочками, прикрепленными к балетным туфелькам, станцевали под ритмический аккомпанемент мелодии Гершвина на фоне затемненной сцены. Песни сыграл популярный оркестр Артура Прайора в джазовой обработке.
Реакция зала была самое большее чуть теплой. Гершвин и Сизар слонялись в холле театра, наблюдая за ходом продажи нот с музыкой к спектаклю. К их ужасу покупателей почти не было. Не лучше обстояли дела и в музыкальных магазинах. Макс Дрейфус пытался утешать Гершвина, говоря, что, несмотря на коммерческий провал, песня хороша, и заслуга в этом как композитора, так и издателя. Сизар настолько пал духом, что в конце концов решил продать все права на текст песни за 200 долларов, но Гершвин убедил его не делать этого.
