Единственное, что могло утешить Натали и доставить ей истинную радость, — это ее походы с отцом в больницу во время его ночных дежурств. Но ее туда обычно не брали:
— Тебе туда нельзя, потому что вход детям и собакам запрещен.
Чуча была нашей кухаркой. У нее была черная, лакированная кожа с множеством крохотных бородавок. Вся Чуча была разукрашена лентами, а прическа ее состояла из множества маленьких узелков, покрытых сеткой для волос. Чуча объясняла, что на голове у нее вовсе не волосы, а черный упругий мох, как у всех ее соплеменниц. Она убаюкивала меня в грустном голубом кресле и прижимала к своей груди, щедро источающей благородный кисло-сладкий запах пота, сигар и лука. Чуча обожала сказки, называя их «patakines». Она заселяла свои «patakines» всеми известными ей сказочными и книжными героями. Ей ничего не стоило устроить встречу персонажей сказок Шарля Перро и героев сказок народов Африки. Свои повествования она сопровождала оглушительными взрывами заразительного смеха.
— В лесу Элега показывал дорогу Красной Шапочке. Бабушку Красной Шапочки зовут Йанса. Она умерла. А Огун — это воин. Он убил волка, — рассказывала мне моя Чуча.
* * *
Она прижимала меня к черно-белому шелковому платью и громко напевала: «Лала! Лала!», не утруждая себя объяснениями по поводу того, что обозначает это ее «лала». Это черно-белое платье принадлежало моей бабушке Натике, Фее сада. Она поила цветы.
Лала Натика приходила к нам каждый день в одно и то же время. Она раздавала слугам распоряжения, затем обедала и затем позволяла себе немного вздремнуть. Ее короткий сон прерывался боем часов. Бабушка вскакивала с кресла, переодевалась в свою белую униформу, усеянную черными цветами, и шла в сад. Там она высаживала в землю рассаду, сеяла семена, делала прививки растениям, совершенно не считаясь ни с временами года, ни со здравым смыслом. Проходило какое-то время, и все посеянное, высаженное и привитое начинало буйствовать и метаться, полностью выйдя из-под контроля Феи. Подданные Волшебницы вели себя, как бунтовщики. Наверное, руки моей Феи Натики не слишком хорошо были приспособлены для работы в саду.
Моя бабушка любила людей. Но вот меня, кажется, не очень любила.
* * *
Похоже, Лала Натика здорово просчиталась, когда много лет назад впустила в дом одного человека.
Было около пяти часов вечера, когда раздался звонок, и Чуча, посмотрев в дверной глазок, затараторила:
— Мадам Натика! Не заставляйте меня открывать дверь! И сами не открывайте! Там сам дьявол!
