Серая кукушка слетела на землю. Девушка тронула ее железным посохом.
— Илбичи-Кара, стань самим собой! — сказала она.
Илбичи-Кара стал самим собой.
— От песен серой кукушки расцветала земля. Теперь ты будешь петь вместо нее, — сказала желтая девушка и превратила синицу в серую кукушку.
А Илбичи-Кара снова стал худеть и сохнуть.
— Что с тобой? — спросил хан.
— Я был совсем рядом с чумом моих бедных родителей, но так и не увидел их! Ни слова им не сказал!
Хан Ак-Сагыш набил одну часть переметной сумы едой, другую — для равновесия — золотом, поймал вороного коня, дал Илбичи-Кара халат из черного шелка, шапку из черного соболя и проводил его домой.
Илбичи-Кара переплыл девять рек, переехал через девять перевалов и увидел родной Кадын-Хем. Струйка дыма вилась над желтым чумом его стариков… Только он подъехал к аалу, из белой юрты навстречу ему выскочила красавица и с притворной радостью закричала:
— Мой муж, который где-то целый год пропадал, едет домой с добычей! — Она подбежала и схватила его коня за повод.
Илбичи-Кара, вместо того чтобы подумать, как бы ее победить, рассерженно крикнул:
— Отцепись, проклятая! Ты не красавица в золотистом халате, ты — красная лиса!
— Ах так! Если я — красная лиса, то ты — золотая трясогузка! — крикнула шулбу-красавица и ударила его своей палкой.
Илбичи-Кара превратился в золотую трясогузку. Он полетел к Ак-Сагыш-хану. Под приятный свист трясогузки хан и ханша проспали до полудня.
— Эта птица очень хорошо поет! — сказал хан. — Если кто-нибудь ее убьет — тому хребет сломаю! Пусть она вечно будет прекрасной птицей, пусть она вечно будет петь для нас и для людей будущего!
Скоро к юрте хана подошла девушка с железным посохом.
— Он снова попал в черную книгу шулбусов! — сказала она, глядя на трясогузку.
Птица слетела к девушке.
— Илбичи-Кара, стань самим собой! — И девушка тронула птицу железным посохом. Перед ней встал, улыбаясь, Илбичи-Кара.
Хан Ак-Сагыш дал им скот и юрту.
— Будьте хозяевами своей земли.
Илбичи-Кара вместе с девушкой пошел в свою юрту.
— Кто ты, как тебя зовут? — спросил он.
— Меня зовут Пятнадцатилетняя Онга-Дарый. Скажи, Илбичи-Кара, о чем ты думаешь, почему ты такой грустный?
— На Кадын-Хеме давно состарились мои родители. Я каждый день думаю о них и не могу ни есть, ни спать.
— Тяжело, когда думаешь об умерших, но еще тяжелее, когда думаешь о живых. Понятно, почему ты пожелтел. Тебе надо ехать на Кадын-Хем.
Илбичи-Кара пришел к Ак-Сагыш-хану и сказал:
