От Голливуда до Белого дома | страница 73



После того как ее второй брак был признан недействительным, она вышла за Берлингиери. Но вот развод с ним, как мы узнали через несколько недель, она не потрудилась оформить. Судья в Чикаго вынес вердикт, что официального развода не было, следовательно, Мерри являлась двоемужницей. Она одновременно была и баронессой Берлингиери, и графиней Кассини, по крайней мере до опротестования этого судебного решения.

Зачем мы поженились, было непонятно. Любовью мы занимались всего раз или два, без особого пыла; она все время боялась испортить свою прическу, или макияж, или еще что-то в этом роде. Возможности для романтических моментов вдвоем у нас практически не было: мы спали в разных спальнях, причем она вставала не раньше пяти часов дня. К этому времени в квартире уже начинали собираться прихлебатели из ее свиты — баронесса Персико, первый муж Хью Пикеринг, ее адвокат Лоуэлл Биррел, светский мотылек Сонни Гризуолд. Все они порхали вокруг нее, предполагалось, что я тоже должен порхать.

Помню, как однажды я решил сломать этот стереотип и отдаться страсти. Я решительно зашел к ней в спальню без приглашения, до появления свиты. Она была спрятана на кровати под маской для сна и толстым слоем крема. Я дрогнул, но решил не отступать и откинул одеяло. На ней была шелковая ночная рубашка и длинные темные перчатки. Это меня заинтриговало. Я попытался ее разбудить и взял за руки… и тут из-под перчаток полез крем. Я признал свое поражение и ретировался.

Мерри настаивала, чтобы я бросил работу. «Я не могу быть замужем за каким-то малоизвестным дизайнером, — говорила она. — Тебе нужны лошади для поло, и ты должен играть в поло».

Я ответил, что мне нужен постоянный доход и я должен развивать свой модный бизнес. На что она ответила: «Если бизнес тебе так уж необходим, то это должно быть солидное предприятие, а не какая-то дурацкая затея с Терри Шей. Забудь о ней. Это слишком мелко для тебя».

Я пошел к мистеру Шею и сказал, что вынужден отказаться от сотрудничества. Мне было очень неловко — ведь он, единственный, поверил в меня, а я его подвел. Он был вполне любезен и сказал, что понимает меня. Но я тоже начал прозревать. Больше всего я боялся, что этот нелепый брак сделал из меня посмешище. Многие считали, что я обменял свое происхождение на деньги и стал одним из профессиональных титулованных ничтожеств. Мерри Фарни теперь была графиней Кассини, ну а я — всего лишь членом ее свиты, и не самым приятным, как я потом понял. Я был вечно недоволен, относился ко всему слишком серьезно, строил планы организации «солидного» бизнеса, про который она говорила, и с кислой миной бродил по квартире, вместо того чтобы играть где-нибудь в поло.