«Мерри Фарни», — провозгласила она и протянула мне руку для поцелуя.
Какая она фальшивая, — подумал я.
Она присела рядом с нами и тоже стала пить шампанское. Сначала она меня игнорировала, сосредоточив свое внимание на баронессе, только спросила: «Вам нравится Нью-Йорк, граф Кассини?» Обращаясь ко мне, она всегда будет употреблять графский титул. Постепенно она переключила внимание на меня, у нас завязалась беседа, и баронесса со своим спутником Постом вскоре тактично удалились. В разговоре Мерри перескакивала с темы на тему, упоминала много громких имен, болтала о пони для игры в поло, о Биаррице и тому подобном.
Она спросила: «Граф Кассини, вы сейчас играете в поло?»
Я рассмеялся в ответ: «Но, мисс Фарни, сейчас у меня нет на это времени. Я же работаю».
«О… работаете. Как это, должно быть, неприятно для мужчины. Моя подруга, Барбара Хаттон[71], никогда не разрешает своим мужьям работать».
«Да, конечно, — согласился я. (В разговорах такого рода всегда нужно соглашаться с тем, с чем вы не согласны.) — Но даже в Европе ситуация изменилась: мужчины теперь вынуждены работать, особенно если у них не много денег».
«Как это скучно, — протянула она. — И как по-американски! Граф Кассини, вы ведете себя, как типичный занудный американец».
«Разумеется, — ответил я, представляя, как прекрасна была бы моя жизнь, если бы она хоть отдаленно напоминала ту, что она для меня нафантазировала. — Ведь в чужой монастырь со своим уставом не лезут».
«Сегодня я устраиваю вечеринку в „Эль Морокко“, — внезапно сменила она тему. — Не хотите к нам присоединиться?»
Так это все началось. Никакая искра между нами не проскочила. На следующий день я позвонил баронессе и откровенно ей об этом сказал. «Думаю, что девушка тоже мной не особенно заинтересовалась. Тому не было никаких свидетельств».
«Я знаю, что вы ей нравитесь, — ответила баронесса. — Вы произвели на нее большое впечатление. Мой вам совет: поухаживайте за ней, она чудесная девушка».
Я обычно приходил к Мерри к 8 часам вечера, ждал несколько часов, пока она соберется, и мы отправлялись в «Эль Морокко» с компанией из десяти — двенадцати человек. Первые два вечера я платил за всех и совершенно истощил свои ресурсы. «Мне неловко поднимать эту тему, — вынужден был сказать я, — но из Италии разрешается вывозить очень ограниченную сумму наличных. Поэтому я не могу себе позволить каждый вечер проводить в таких клубах. Я с удовольствием пригласил бы тебя в маленький ресторанчик, где мы можем спокойно поговорить. Нам же никогда не удается это сделать. Я захожу за тобой, мы отправляемся в клуб в компании чужих мне людей, и я чувствую себя лишним».
