— Почему же не бывает! — сказал дед. — В позапрошлом году я сидел под яром, ловил сазанов, так он меня чуть не убил арбузом. Докатил до яра да и спихнул арбуз в воду. Как бомбой ударил!
— Ну а ты что?
— А я его удилищем.
— А он что?
— Убёг, — сказал дед.
С вечера мы сели в засаду на колхозных бахчах, сами увидели, как волки грызут арбузы, а на рассвете попросили прощения у Гайдара за то, что не поверили его рассказу о лесной встрече.
— То-то, — сказал он, крепко пожимая нам руки. — Как же можно товарищу не верить, если вы сами настоящей правды не знаете!
★
Ночью, возвращаясь с охоты, Гайдар и я заблудились в лесу.
Лесная полоса в пойме Урала неширока, лес с двух сторон огорожен рекой и степью, и в ясную ночь дорогу здесь найти легко.
Но вечером тучи внезапно сдвинулись и закрыли звезды. Мы не успели засветло выйти из болота на тропу. Началась гроза. Ветер закрутился в верхушках деревьев. Зарокотал гром. Хлынул дождь.
Мы пробовали укрыться от ветра и воды под старой ольхой на берегу незнакомой старицы и долго, терпеливо намокали, тесно прижимаясь к скрипучему стволу дерева. Косой дождь доставал нас и здесь.
Гроза была необыкновенной, круговой, шла со всех сторон. Мы никогда еще не видели такой грозы.
Молнии огненными птицами пролетали по лесу, все озаряя ослепительным, мгновенно угасающим светом, и снова темнота становилась тяжелой и непроницаемой. Грохотание грома слилось в один сплошной гул.
Неподалеку испуганно завыла волчица, и жалобно откликнулись ей молодые волки.
Совсем близко от нас рухнуло скошенное молнией дерево.
— Что лучше, — спросил Гайдар, — когда одна молния попадает в тебя или когда вместе с молнией падает на человека дерево в три обхвата?
Мы засмеялись, решили, что одна молния лучше, покинули убежище под ольхой и двинулись наугад вперед по зарослям терновника и ежевики.
Промокшие и промерзшие, мы проплутали так до рассвета.
Утро застало нас на склоне глубокого оврага, на самом выходе из леса.
За редкими деревьями и кустами виднелась тронутая ранним утренним солнцем степь. На ближнем холме, в каких-нибудь двух сотнях шагов от нас, стояли сломанные постройки казахского аула.
Здесь в лесу каждый лист, каждая ветка брызгали на нас холодной водой. Со степи веяло теплом.
Мы вышли из леса и поднялись на холм.
Была пора осенних уборочных работ. Аул казался пустым.
Бессонная ночь утомила меня. Я присел у открытой двери крайней кибитки на куче самана, вытер ружье, снял мокрую куртку… Внезапно удивленное восклицание Гайдара заставило меня снова вскочить на ноги. В дверях кибитки, слегка расправив мощные крылья, сидел огромный беркут.
