Сам-же Унковский, целиком отдаваясь своему подвижному госпиталю, успевал помещать в бывших петербургских ж московских газетах талантливые корреспонденции "с театра войны".
Несколько лет спустя, эмигрантская волна, выплеснула его в Сербию, где он вскоре получил должность главного врача в пехотной дивизии.
С этой дивизией, доктор Унковский совершил легендарный по своим трудностям и нечеловеческой борьбе с природой, поход через всю Албанию к берегам Адриатического моря.
С обледенелых круч, где почти не ступала нога человека, снежные вихри с бешеным воем срывали палатки, срывали вьючных "магарцев", орудия, отдельных бойцов…
Увы, этот поход оказался более, чем безрезультатным: Лига Наций, комфортабельно заседавшая на безмятежном берегу Женевского Озера, увлекаясь "самоопределениям народов", вынудила сербов очистить Албанию, где тотчас-же странный епископ Фан-Нолли помог большевикам создать коммунистическую базу для всего Балканского полуострова.
Армия демобилизуется. Сокращаются штаты — Унковский, сняв сербский мундир с полковничьими погодами, перекочевывает в Париж и работает у станка на заводе Рено. Но, и в этих условиях, он все же не выпускает из рук пера.
Обстоятельства складываются в его пользу: французские владения Центральной Африки, в частности Дагомея, нуждаются в знающих, выносливых, готовых жить в каких угодно условиях, врачах.
И, вот, Унковский проводит два года среди дагомейских негров и оттуда посылает в берлинскую газету "Руль" множество захватывающих корреспонденций.
Кончился контракт с французским правительством. Унковский возвращается в Париж, и теперь это уже человек — либеральной профессии. Никем и ничем несвязанный, он становится представителем харбинского журнала "Рубеж".
На его страницах он помещает большие очерки о русских писателях, артистах, общественных деятелях и, вообще, выдающихся людях.
В связи с этим, нельзя не отметить необыкновенную доброжелательность Унковского. К сожалению, далеко не всем эмигрантам свойственную. Каждый очерк его дышет любовью к Россия и мягким, бережным отношением к тем, кого он описывает.
Попутно, этот врач-журналист долго и тщательно работает над своим первым, на днях увидевшем свет, романом "Перелом".
Как не нуждается в ясном и точном определении слово "любовь", точно так же трудно заковать в тесные рамы слово "талант".
Можно писать прекрасным литературным языком, можно этот язык расцвечивать и глубиною и психологией и блестками содержания, но при наличии всех этих качеств, роман все-таки будет преодолеваться читателем не без труда.
