— Я была бы счастлива, ваше величество.
— Для начала пусть это будут медальоны с профилями цесаревича Павла, графа Орлова и моим. А потом посмотрим. — И позволила приложиться к своей руке. От ее перчатки пахло дорогими духами.
Неуемный Бецкой влез и тут:
— Я прошу прощения, но какие распоряжения будут относительно скульптуры вашего величества?
Даже не взглянув на него, самодержица фыркнула:
— Да какие ж могут быть распоряжения? Никаких. Я пока еще жива и не слишком много сделала для России, чтобы мне ставить памятник. Успокойтесь, Иван Иваныч. Я подозреваю, что мсье Фальконе вылепил меня вследствие приказа вашего. Знаю вас, старый вы угодник! Речь идет только о Петре, слышите? — обернулась к мэтру: — Каковы ваши следующие действия, мсье? И нужна ли помощь?
Фальконет ответил:
— После одобрения вашим величество малой модели я немедленно приступаю к воплощению памятника в идентичных размерах, по которому и пойдет отливка. Кстати, можно уже понемногу начинать строить мастерскую по литью. И, конечно, дело за камнем для постамента.
Государыня кивнула:
— Хорошо. Ты, Иван Иваныч, запомнил ли? Лучше запиши. На тебе ответственность за обеспечение мастера всем необходимым, и с тебя спрошу.
А прощаясь, Екатерина разрешила мэтру в случае необходимости направлять письма непосредственно к ней, без посредников, и сказала, как это делать через камер-фурьеров. Вслед за государыней потянулись к выходу все вельможи с дамами. Проводив гостей, мы с Фонтеном и шефом обнялись по-дружески. Александр воскликнул:
— Поздравляю вас: вы, мсье Этьен, на вершине славы!
— Погодите, не торопите событий: на вершину славы мы взберемся после того, как Петр поскачет по Сенатской площади.
— При такой-то поддержке — это дело времени.
Я поддакнула:
— Нам Бецкой боле не указ. Если что — вы напишете прямо императрице. А когда я выполню заказ с медальонами — снова с ней увидимся.
Мэтр согласился:
— Да, да! Будем уповать! — И перекрестился.
Мы еще не знали, что российский двор унаследовал от Византии вместе с религией и дворцовые интриги. А Бецкой из ревности был готов на многое.
4
В мае Александр неожиданно объявил, что намерен жениться. Фальконе и я не поверили своим ушам. Что? Откуда?
— Вы простите, конечно, — произнес мэтр, — только мне казалось, сердце ваше безраздельно принадлежит мадемуазель Мари.
— Так оно и есть, — засопел Фонтен, нахмурившись, — и всегда принадлежать будет. Но ведь я не слепой: сердце ее принадлежит не мне. Для чего эти муки — мне, вам, всем?
