Сестра Харуна-ар-Рашида | страница 11

Момент был удобный, упускать его не стоило.

— Хозяин! — обратился Абуль Атахия к кормчему. — Есть ли у тебя молитвенный коврик? Благодарю тебя, спасибо!

Он прошел на корму и, устроившись поближе к бедуинам, опустился на колени. Забормотал заученные слова молитвы, а сам принялся разглядывать таинственных путников. Мужчина и женщина средних лет: огрубевшая кожа, глубоко врезавшиеся морщинки, примитивная одежда непритязательных кочевников пустыни… Мальчики, наоборот, холеные; одному лет пять, может быть пять с половиной, второй, видимо, его брат, на год-полтора младше. Лица едва загорелые, как у городских детей, слегка продолговатые, с красивым разрезом глаза, длинные ресницы будто припудрены мелким растертым — углем. Не похожи мальчики на сыновей бедуинов! Совсем не похожи…

Поспешно закончив молитву, Абуль Атахия свернул коврик и вернулся на место под парусом.

— Твои путники, хозяин, чужеземцы, вроде меня?

— Мой гость не женщина, но очень любопытен, — уклончиво ответил кормчий.

— Вдалеке от отечества все чужеземцы — родственники, — настаивал Абуль Атахия.

— Принимая тебя на борт, я не спрашивал, кто ты, откуда идешь и куда направляешься, — отрезал кормчий и повернулся к рулю. — Тебя не касается, кто эти люди.

Лодка приближалась к первому городскому мосту. От одного берега к другому тянулись скрепленные между собой барки, на бортах которых лежали деревянные мостки. Если требовалось пропустить лодку, цепи, соединявшие барки, ослаблялись, одна цепь опускалась, и средняя барка отплывала в сторону, освобождая проход.

По левому берегу тянулись огни города-крепости, сооруженного еще халифом аль-Мансуром. Впереди едва угадывался силуэт второго моста. По обыкновению, в столь поздний час он должен был быть закрытым.

— Ну, пора тебе вылезать! — проговорил кормчий, отпуская руль.

Категоричность фразы пришлась Абуль Атахии не по душе. Он хотел было уже сказать, кто он такой — этого было бы достаточно, чтобы заставить себя уважать, — но одумался: не стоило рисковать, ночное путешествие должно было остаться тайной.

Справа проплывал замок Вечности, любимая резиденция Харуна ар-Рашида. Сводчатые окна замка были освещены разноцветными фонариками. Огней было так много, что их таинственные отблески проникали в пышный парк, окружавший замок. Над Тигром неслись резкие ароматы, среди которых угадывались запахи ладана, мускуса, цветущих анемонов и лаванды.

Перестав думать о подозрительных путниках, Абуль Атахия все свои помыслы устремил на предстоящую сделку с работорговцем.