— Кузька, поди подгони вон пестрого теленка, а то неравно не ушел бы во ржи.
Захочет Егорка пить, и хотя студеные ключи бьют из горы тут же, всего в нескольких шагах, но Егорка опять кричит своему подпаску:
— Кузька, сбегай за водой.
Вечером, когда наступит пора гнать скотину домой, Егорка опять приказывает помощнику:
— Собирай, Кузька, телят, пора домой их гнать.
Егорка шибко полюбил свое дело и иногда вечерами хвастался товарищам:
— О, у нас вот как хорошо, страсть. Купайся целый день в реке, только и делов. Мы рыбы одной сколько переловили, много раков.
Иногда Егорка лежал на спине, смотрел в небо и следил за полетом жаворонков.
— Гляди, гляди, Кузька, почесть до неба долетел? Не видать совсем стало.
— А, может, он залетел на небо? — спрашивал Кузька.
— Может-то, может. Чего-ж ему не залететь, только там загорожено, не пролезешь.
— Оно в роде потолка, небо-то.
— Да. Туда только святых пускают. Для них открывают…
Они даже оба с Кузькой поправились за весну, окрепли и выглядели здоровыми и бодрыми мальчиками. Да и как не поправиться? Им теперь, как работникам, давали по два яйца ежедневно, молока, простокваши или творогу, а когда дома варили что — нибудь особенное, сестренка Парашка выносила им в поле обедать. А главное — воля-то какая.
Иногда мать или бабка участливо говорили Егорке за ужином:
— Ох, малый, достанется же тебе с этими телятами! Измучат они тебя. Дай-кось, вот подойдут Петровки, они тебе покажут свою удаль.
Егорка никак не мог понять, как и чем будут мучить его эти ласковые ручные животныя, которые зиму жили в избах и спали чуть ли не вместе с ребятами.
— Ну да, вы наговорите. Ничего они мне не показывают, ходят и ходят себе по травке, а я полеживаю…
Но недолго длилось это беспечное блаженство Егорки, полное свободы и сладкого покоя. Настала и для него тяжелая страдная пора.
Зацвела рожь, распространяя сильный запах, от которого приятно кружилась голова. Телята стали беспокойней махать хвостами и как — то подозрительно и торопливо ходили по лугу. Егорка все — таки ничего не предвидел в этом опасного и иногда сердито приказывал:
— Кузька, поди-ка, вытяни вон черного теленка кнутом, чего он, леший, хвостом — то все мотает да кружится, как полоумный…
Но в одно прекрасное утро сбылись все опасения бабки и матери, и Егорка впервые понял, что телят пасти, действительно, дело далеко не шуточное.
День вставал жаркий и тихий. На небе ни одного облачка. Солнце, как расплавленным золотом, обливало землю лучами; во ржи сверкали зайчики; в небе, распустив крылья, плавали ястребы и коршуны; в воде плескалась рыба, выбрасываясь на поверхность, а в воздухе, как звуки струн, жужжали целые рои мошек. Телята перестали щипать траву, закружились и спешно заходили взад и вперед. Егорка насторожился.
