Когда были получены точные сведения с перечислением имен пропавших без вести и убитых, прекратились громкие жалобы тех, чьи родственники не пострадали, но зато рядом со мной из хижины мурабида Брахима ас-Зедани, которого считали в числе павших, днем и ночью раздавалось траурное пение его жены Бу Мераджи и его дочери. Эта последняя была особенно неистощима в выражении своей скорби. Ее горестные душераздирающие вопли разносились по пустынной долине, ее голос то замирал в тихих стонах, то в тишине ночи слышались ее кроткие трогательные жалобы, пока природа не брала свое и она в изнеможении не забывалась недолгим сном.
Спустя несколько дней вернулись уцелевшие члены экспедиции и подтвердили вести о скорбном происшествии. В тот же день в Эннеди отрядили ближайшего родственника Адамы, вождя джагада, надежнейшего приверженца арабов в Борку. Он должен был навести точные справки о судьбе каждого человека в отдельности, а также повести переговоры о сумме выкупа за пленных. Я надеялся вместе с этим посредником добраться мирным путем до бидейят, но натолкнулся на решительное возражение Абд ал-Джлиля и знатных людей, хотя сам посланный не отказывался поручиться за мою безопасность.
Через две недели, в середине июля, явился посланец бидейят некий Гордои из племени аринда диркома, т. е. теда, многие из которых жили в западных долинах Эннеди. Он передал условия выдачи пленных, сказав, что наш гонец был задержан в качестве заложника. Хотя множество бидейят находилось в неволе у арабов, тем не менее те не предложили, как можно было бы ожидать, обменять их на пленных. Чувство солидарности не слишком развито у жителей Эннеди, и лишь один из них согласился обменять своего пленника-араба на члена своей семьи. Остальные потребовали выплатить за каждого человека по десять верблюдов, но довольствовались и меньшим количеством, если семья какого-то пленного была недостаточно зажиточной. Пришлось счесть эти условия умеренными и даже скромными и признать, что арабы, если бы они были хозяевами положения, отнюдь не проявили бы подобной снисходительности. И вот однажды, совершенно неожиданным образом, когда еще не смолкли жалобы его жены и дочери, появился мой сосед мурабид, причем без всякого выкупа. В перестрелке у колодца он не был убит, а лишь легко ранен, а затем, принимая в расчет его религиозность и бедность, освобожден взамен на обещание, что когда-нибудь он выплатит по возможности высокую сумму за свою свободу
