Многие туземные жители относят возникновение этих непривычных для здешних условий построек ко времени переселения правящей группы в Борну, и в этом случае Борку можно было бы идентифицировать с местностью Бардева, или Бардеита, которую обнаружили первые переселенцы на своем пути на юг из оазиса Ауджила и которая на протяжении определенного времени оставалась центром их владычества. Однако вряд ли эти развалины столь стары. Правда, другие тоже приписывают их правителям Борну, только более позднего времени, когда те распространяли свое господство на север за Феццан; они рассказывают, что тогда с ксаром была связана мечеть, а в нем самом хозяйничал в качестве наместника один муаллим (вероятно, чтобы одновременно укоренить в Борку ислам). Наконец, третьи утверждают, что эти постройки являются делом рук кочевников из Египта, которые покинули родину при Мухаммеде Али и какое-то время держались в этом укрепленном замке.
Мне кажется наиболее вероятным второе объяснение, ибо к тому же времени наивысшего расцвета и могущества Борну в самой этой стране относятся и некоторые остатки схожих построек из обожженного кирпича. Старики в Борку говорят, что уже упоминавшийся Иртши Годда рассказывал о некоем факихе Мешремми, предке канемиджинов, как о последнем повелителе в этом ксаре. Уже давно рядом с источником никто не живет постоянно, однако говорили, будто сенуситы избрали это благодатное место для возведения своего миссионерского центра.
Уже в день нашего прибытия магарба, вернувшиеся из набега на жителей оазиса Гуро, предложили мне первую добычу — большого, сильного и хорошо обученного верблюда. Он относился к числу превосходных верховых верблюдов, разводимых бидейят, верблюдов, которые хотя, возможно, и уступают в резвости мехари туарегов и хеджин бишаринов в Египте, но имеют перед ними то преимущество, что одновременно являются великолепными вьючными животными. Трудно переоценить их роль в набегах и нападениях, предпринимаемых арабами Канема, так как они не выдают своего присутствия ревом, повинуются малейшему знаку всадника и спокойно остаются одни с седлом на спине, не делая поползновений уйти прочь. Мои спутники называли эту породу верблюдов зузаль и, к моему удивлению, наделяли именем мехари местного борнуанского верблюда, который по своим свойствам являет собой полную противоположность широко известному повсюду под этим именем несравненному скаковому верблюду туарегов. Как ни был необходим мне хороший верблюд, я был вынужден отказаться от его покупки, когда была отвергнута предлагаемая мною цена: одна
