В данном случае опасение вскоре рассеялось: спокойная размеренность, с какой далекий отряд двигался в сторону нашего лагеря, исключала враждебные намерения с его стороны. Действительно, это оказались наши собственные люди, некоторое число шередат и миаисса; они воспользовались тем обстоятельством, что прибыли на место раньше нас, для того чтобы самостоятельно выступить против даза — так называемых кедида, которые были заняты в степи своим основным делом, охотой с собаками на антилоп. Грабители напали на них у колодца Дира, в одном дне пути к западу или к западу-юго-западу от Бирфо, и каждый возвращался теперь с добытой им верблюдицей, хотя ограбленные и находились с арабами в совершенно мирных и дружественных отношениях.
От Бирфо за два дня пути можно добраться в восточном-северо-восточном направлении до обширной котловины Эгеи, которая понижается с северо-запада на юго-восток, но все-таки не доходит до Бахр-эль-Газаля. Я столько слышал об обилии в ней кормовых трав, колодцев и превосходной воды для водопоя верблюдов, а также о легендарных рыбьих костях >16, которые лежат там якобы на поверхности земли, что страстно жаждал увидеть собственными глазами эту удивительную местность, уже давно вызывавшую интерес европейских географов. Уже 3 мая, когда мы находились в пути шесть часов, местность не только выровнялась, но и, наоборот, начала понижаться, а песок стал таким глубоким, что в нем не держался датерам (втыкаемый в землю кол, к которому привязывают путы лошадей). Мы дошли в этот день до границы между Канемом и Эгеи, которая здесь обозначена одинокой, издали заметной акацией сайяль. Начиная отсюда уклон почвы сделался еще заметнее, и на следующий день (4 мая) в течение двенадцатичасового перехода мы время от времени спускались по террасоподобным ступеням местности в обширную низину. Глубокий верхний песчаный слой нередко отсутствовал, так что вся местность оказалась расчлененной впадинами, напоминавшими желоба, в которых обнажалась лежащая под песком глиняная почва, усеянная рыбьими позвонками, позднее встречавшимися в еще больших количествах.
Когда нас отделяло от цели еще четыре часа пути, я с огорчением заметил, что мой туарегский верблюд теряет силы. С поразительной энергией, присущей этой благородной породе, бедное создание еще несколько часов боролось с усталостью; однако его шаги становились все короче и короче, расстояние между ним и его собратьями все увеличивалось, и наконец он улегся на землю со свойственной этим животным решимостью, чтобы больше уже не встать. Хазаз переложил на одного из своих верблюдов его поклажу, а с ним остался один из его рабов, чтобы, дав ему отдохнуть, попытаться налегке привести бедное животное. В это время с высоты одного холма мы увидели в восточной стороне темную полоску растительности, которая резко выделялась на светлом фоне обширной равнины. Она простиралась с северо-запада на юго-восток вплоть до стоянки Саладо (название даза), или Солаль (арабское наименование).
