— Опекуны в этот день делают для нас макаронный паштет, салат из мидий с рисом, студень из хвостов.
Он залюбовался натюрмортом из оранжевого риса и синих раковин. А она опять, будто читая его мысли, сказала:
— Это мидии. Хотите попробовать?
— Нет, спасибо.
— Как вы веселились на карнавале? — Она дала время ему освоиться. — Ах, как бы я хотела увидеть это. В детстве я только однажды была на карнавале, когда еще видела. Помню юношу, одетого дряхлой старухой, как танцевал он чечетку, помню шарманщика и платье с яркими заплатами. Расскажите о сегодняшнем дне.
Он рассказал о представлении, рыцарском турнире, поведал и о маркизе, одетой нимфой.
— Маркиза? — насторожилась девушка. — В Венеции надо держать ухо востро. — Она, улыбнувшись, предложила: — Давайте и мы потанцуем.
На ногах у нее были туфельки черного лака, тонкие чулки облегали ноги, платье, отнюдь не для праздника, синее в белую клетку. Но держала себя с достоинством, говорила о том, что два раза в году у них бывают праздники, что в эти дни слепые забывают обо всем и с первобытной страстью предаются веселью, о том, что слепые видят и чувствуют, осязая. Ведь осязание — последнее, что оставляет человека, оттого-то они так чувственны.
Неожиданно Анна дала знак, раздался звук скрипки, все остановились, а она запела отчаянно-печальным голосом:
Мы слепы, нам темно.
Не видно ничего,
Но радость греет душу
И от вина тепло, — ля-ля-ля…
— Это знак к трапезе, — заметила она.
Слепые бросились к столам. Они нащупывали тарелки, ложки, с жадностью принимались есть. Кто-то проливал вино, кто-то не мог найти ложку и рычал от нетерпения; это было мгновенное пожирание пищи, трапеза так же быстро закончилась, как и началась. И тут Анна опять запела:
Восхода солнца ждем,
Перед купаньем — пьем,
И в море мы плывем,
Оно поможет горю, — ля-ля-ля-ля…
— Неужели они собираются купаться?! — спросил Михаил.
Она сказала:
— Вы не ходите, слепые на рассвете купаются голыми. Соберутся, встанут цепочкой, а я отведу их к морю.
Между тем разгоряченные вином и едой, слепцы, перебраниваясь и шутя, уже выстроились, взявшись за руки.
— Как вы их поведете? — не удержался Михаил. — Давайте я.
— Ничего, я знаю тропу, — отвечала она, беря руку стоявшего первым в цепи.
Шествие двинулось к морю. Выждав, когда они спустятся, Михаил приблизился к берегу. Луна уже растаяла в небе, и солнце, величественное, могучее, заливало лагуну радужными красками. Он взглянул вниз. Удивительно — слепые вели слепых.
