Чудесное зрелище. А для художников особенно. Какие кокетливые, проказливые женщины, а мужчины сродни самому Казанове. На солнце блистают фонтаны, горят фейерверки. Девушки танцуют тарантеллу, мужчины преследуют красоток, пытаясь заглянуть под маску. Но вот центр площади освобожден, глашатай кричит, объявляя о начале рыцарского турнира.
Кто-то тронул Мишеля за плечо, и раздался певучий женский голос: "Синьор, не могли бы вы?.." Он обернулся и понял, что его просят чуть отодвинуться. Он увидел даму в зеленой маске, в платье с травянистым узором и золотистым пояском под цвет волос. Пропустил ее вперед, она встала рядом, совсем близко, прошептав: "Что за наряд у синьора, уж не чужестранец ли? Не турок ли?" — и разразилась итальянской скороговоркой.
Тут раздался звук рога — знак к началу рыцарского турнира. Площадь разделилась на две болеющих, каждый за своего рыцаря, стороны. Рыцарь в синем плаще на белом коне, с копьем, в шлеме и латах поднял забрало и, обернувшись к болельщикам, потряс в воздухе худыми руками в железных рукавицах. В ответ раздался дружный рев и гулкое "У-у-у!". То же самое сделал рыцарь в красном плаще — этот был помощнее — и в ответ грянуло более дружное "Гу-у-у!". Синий рыцарь повторил свой вызов — и воздух сотряс могучий рев. Венецианка с золотыми волосами обернулась к Мишелю, показывая на красного рыцаря и давая понять, что болеет за него.
— Parlez-vous français? Говорите по-французски? — она состроила гримаску.
Теперь они говорили по-французски.
Площадь вела себя бурно.
"Ура!" — рокотало слева. "Гу-у-у!" — отдавалось справа. "И-и-и!" — переходили на визг женщины, жаждавшие победы. А рыцари между тем на своих конях уже преодолели скачки с препятствиями и теперь должны были попасть копьем во флажок противника, который трепетал на длинном древке.
Рыжеволосая нимфа то и дело порывисто хватала за руку турка, звонко вскрикивая при удаче красного рыцаря. Мишель был заражен ее энтузиазмом. На какую-то долю секунды она прислонила голову к его плечу и разик коснулась его губами.
Публика ревела, рычала, взвизгивала свое "У-у-у!" — бой продолжался. Венецианцы "болели" так, словно и в их городе когда-то происходили настоящие рыцарские турниры, словно это был XIV век, а сами они подобны испанцам.
Победил, как ни странно, худосочный рыцарь. Нимфа, не желая мириться с поражением красного, возмущалась, чуть ли не била кулачками в грудь своего спутника.
Естественно, после представления оба направились в сторону набережной, разговаривая на смеси французского и итальянского. Звали даму Беттина. А он, зараженный общей атмосферой возбуждения, представился:
