Это было время апокалипсическое, как, впрочем, вероятно, каждый конец века. Вспомним XIX век с его спиритическими сеансами или завершение XX века с его разбуженной любовью к Нострадамусу, гороскопам, черной и белой магии… Примерам нет конца — таковы завершения столетий.
В те времена царили мистические настроения. Как зарабатывали гадалки, гипнотизеры! Шел ажиотаж вокруг графа Калиостро, графа-фантома Сен-Жермена! Европу будоражило от всего этого… И только трезвая Екатерина, российская императрица, не признавала заезжих фокусников. Однако, что касается карт, то тут она была уверена: игра в карты прочищает мозги, освобождает от государственных дел, дает отдохновение…
Наши герои, Хемницер с Михаилом, ни дома, ни в дороге не играли в карты. Летом 1781 года они расстались. Михаил исчез из поля нашего зрения. Русский посланник Хемницер занял место консула в захудалом турецком городке Смирне.
А в одном из прекрасных итальянских палаццо, это было русское посольство, обосновался новый посланник из Петербурга, граф Скавронский, недавно женившийся на Катеньке Энгельгардт. Ее-то мы как раз и застаем в интерьере за ломберным столиком. И с кем?! С Виже-Лебрен! Художница пишет ее портрет. Но как заставить эту красавицу оживиться, как стереть с ее лица сонную меланхолию? Элизабет не может писать ленивых лиц, должно же эту красавицу что-то возмутить, огорчить, заставить улыбнуться!
И, несмотря на полное отвращение к картам, этому пустому времяпрепровождению, Элизабет играет. Но не спускает глаз с лица визави, стараясь уловить нужное выражение. Она даже идет на хитрость.
— Синьора Скавронская, послушайте, какую веселую историю я расскажу! — и несет какую-то ахинею о своем муже.
Кстати, он тоже здесь и, конечно, как всегда, вместо того, чтобы просто любоваться живописью Италии, выискивает по мастерским, лавчонкам то, что можно подороже продать в Париже. Фи! Как этого не любит Элизабет!
О, если бы за один сеанс удалось расшевелить красавицу! Но нет, они встречаются уже не первый раз, а портрет не дается никак. Позднее художница напишет: "Граф Скавронский отличался благородными и правильными чертами лица, а также чрезвычайной бледностью, происходившей от слабости его здоровья, что не мешало ему, однако, быть чрезвычайно любезным собеседником. В его разговоре было столько же изящества, как и ума. Графиня была мила и прекрасна, как ангел. Знаменитый Потемкин, ее дядя, осыпал ее богатствами, которым они не могли найти никакого применения. Ее главным желанием было лежать на диване, закутавшись в большую черную шубу и без корсета. Свекровь выписывала для нее из Парижа сундуки с нарядами, лучшими из тех, что делала модистка Марии-Антуанетты. Не думаю, чтобы графиня открыла хотя бы один из них… Она отвечала: зачем? для кого? для чего? То же самое сказала она мне, показывая свой ларчик для драгоценностей. В нем были огромные бриллианты, подаренные Потемкиным. Весь день Скавронская проводила ничего не делая, она не получила никакого образования, ее разговор вовсе ничего собой не представлял и, несмотря на это, благодаря своей восхитительной внешности она была неотразимо очаровательна".
