— Такого я никогда не обещал ей. Мы — комедианты, и дома не имеем. И нам необходима актриса помоложе. Как ты сам отметил, Хикмет, Каринна постарела. — в голосе владельца звучала созревшая неумолимая решимость.
— Говорят, сегодня в замке праздник, — быстро сменил неприятную тему старик. — Может быть, пригласят и актёров. Мы могли бы показать несколько наших лучших представлений, а не такую дешёвку, как для селян на рынке. Возможно, «Страсть и предательство при дворе кхитайского владыки Чан-Ю».
— Да, жаль, что твои отрывки играют так редко. Но сам понимаешь — селяне и провинциалы не заинтересованы в высоких эмоциях и чувствах, овладевающих городскими вельможами. Замок невелик, и внутрь попасть очень тяжело. Но твою идею стоит обдумать. Пойдём проситься во дворец сегодня — может, удастся попасть внутрь, прежде чем закроют врата.
Старец вновь вздохнул, задумался о чём-то и стал переминался с ноги на ногу.
— Хикмет? Вижу, что ты ещё чего-то хочешь…
— Я… — глубоко вздохнул автор пьес. — Я — о Карагизе. Он с нами недавно, но уже играет главные роли. А его глаза — что-то в них не то, нечто чуждое. Мы ничего о нём не знаем. Я не верю ему, — быстро выпалил старец, словно радуясь, что свои сомнения он наконец высказал вслух.
— Игру Карагиза благословили боги. Он — наилучший из нас. Нет — идеальный. И необходим нам. О своём прошлом он не говорил, да я и не спрашивал. Меня интересует только мой театр. Никто не хватает нас из-за этого парня. Он ничем не может нам навредить.
— Рад бы обладать твоей уверенностью. — Хикмет неодобрительно сжал губы и недовольно заковылял прочь.
* * *
— Он был таким быфтрым. — Верзила из-за перевязанной челюсти с трудом выговаривал слова. На грязной повязке медленно проступала кровь.
— Печенка Эрлика, я не мог ничего сделать! Клянусь! — ругался Ардазир, беспокойно переступая с ноги на ногу в углу воровского логова на окраине города. Главарь банды внутренне потешался над шепелявящим, хотя был достаточно разумен и мудр, чтобы внешне это не проявлять.
— Он выглядел как простая деревенщина. Кто бы мог предположить, что даже левой рукой он действует как сильнейший из гвардейцев шаха!
— О чём ты мне лепечешь? Ты должен предвидеть всё! — кипятился рябой Джарир.
— Теперь мы публично опозорены, — вмешался Мукаффа. — Боимся высунуть нос на улицу. Теперь на нас будут покрикивать все девки и шлюхи Махраабада. В следующий раз мы тебя бросим, чтобы ты выпутывался самостоятельно. Если бы Кавайра не закричал, что идёт стража, всё могло бы обернуться в конечном итоге ещё хуже.
