— Отче, что значит «Нар-Дост»? — спросил малыш, едва к нему вернулось сознание.
Лекарь погладил его по голове.
— На древнем мёртвом языке в окрестностях моря Вилайет это означало человека, о чьих подвигах слагают легенды, — ответил он со странной горечью в голосе.
Тогда тот парнишка ещё не мог назвать его «отцом».
За последние три года ученик видел своего повелителя без рубашки только один раз. И то случайно, когда вечером отправился к озеру ловить рыбу. Уже стемнело, поэтому видимость была никудышная. Но в одном Сайят-Нов был уверен: тварь, которую он мельком заметил вылезающей из холодных волн, безусловно, не человек.
— Нов, недоносок! Спишь средь бела дня? — Раздражённый голос разом вернул парнишку на нагретые солнцем укрепления, охраняющие вход в город.
— Прости, Учитель!
Маг сердито фыркнул:
— Говорил тебе бежать за Варьяном.
Сайят-Нов заёрзал и начал неловко мяться.
— Ну что? Разве не слышал?
— Это злой, плохой человек. Хромая старушенция, что живёт у Харама говорила: он — порождение тёмных сил, и те силы его когда-нибудь поглотят. Людям в городе не нравится ни Варьян, ни его братья.
«А тебя ведь ненавидят ещё больше», — грустно и с печалью подумал парнишка, не рискуя произнести это вслух.
— Не слушай бред старых баб, — произнёс Нар-Дост резче, чем первоначально предполагал. — Немедля отправляйся!
Парнишка не решился дальше противиться. Опустив голову и плечи, он скрылся в крепости. Через некоторое время маг увидел его небольшую фигуру, бегущую трусцой по холмистой извилистой дороге к Кармайре.
«Проклятая ведьма!» — Нар-Дост стиснул зубы и сердито забросил ценную бронзовую чашу далеко в тёмные волны озера.
Старую няню, воспитавшую Кетта, теперь уже полуслепую и беспомощную калеку, он упустил из виду в тот же день, когда Кетт на пиру лишился зрения. Хотя бывший повелитель замка просто выплеснул на неё свою отчаянную ярость, теперь та молилась на него и считала мучеником. Таких людей требуется вовремя останавливать. Тогда он проявил излишнюю мягкость. Подобной ошибки он во второй раз не повторит.
* * *
Поездка длилась уже четвёртый день. Они давно миновали ложе каменистой пустыни. Комедианты оказались хорошими спутниками — каждый вечер вытаскивали откуда-то из брички музыкальные инструменты и кувшины с дешёвым вином. Радостные и печальные мелодии в сопровождении мандолины, флейты, бубенцов и тамбуринов потом долго звучали в ночи.
В свободное время Кермар и Зурн обучали Антару игре на мандолине. Та быстро улавливала преподаваемое и сияла от похвал, которыми оба её награждали. Кроме того, и Таурус находил для неё только добрые слова, и даже старый Хикмет переставал покрикивать рядом с ней. Лишь Каринна недовольно поджимала губы всякий раз, когда на неё поглядывала. Карагиз же держался в стороне и редко вмешивался в разговор.
