Капитан стражи в смущении опустил голову, понимая глубину её унижения.
Шагия не хотела сдаваться. Она не привыкла проигрывать и поэтому гордо подняла голову:
— Бартакус, не откажешь мне в помощи?
— Что будет угодно, госпожа.
Наложница не уловила пренебрежения в его голосе. Впервые в жизни она внимательно посмотрела в глаза человека, который стоял перед ней, и увидела в них глубокую преданность и, возможно, нечто большее.
— Вижу, что тебе можно верить. Ты меня не предашь.
— Никогда, моя госпожа. — Бартакус ударил сжатым кулаком себя в грудь, а его глаза запылали фанатичным огнём.
— Тот киммериец, Конан, должен был принести мне хрустальную шкатулку из башни Дахомана. — Она неловко замолчала. — Хм… советник всё равно хотел мне её просто подарить. И я не знала, что такое случится. Понятия не имею, что произошло в башне. Может, ему не удалось раздобыть шкатулку, а может он специально организовал поджог. Скорее всего, он решил оставить драгоценность при себе, и теперь уже где-то на пути из города… Я дам тебе рекомендательные письма к моим приятелям в Аренджун и Шадизар. Они помогут тебе, когда потребуется. Если варвар ещё жив, найди его. Как только найдёшь — убей, а ту шкатулку принеси мне. И помни — ни при каких обстоятельствах не вздумай её открывать!
Бартакус опустился перед ней на колени:
— Ты получишь её. Скорее я умру, чем подведу!
Было очевидно — он счастлив, что мог стать хоть чем-то полезен своей повелительнице. И у него не возникло никаких сомнений или вопросов относительного услышанного. А в придачу ещё и выпала возможность убить наглого дикаря! Это само по себе являлось достаточной наградой.
— Иди и вернись живым, — Шагия погладила его по щеке.
Это был жест ледяной страсти. Взор её очей обжигал, словно хлыст.
* * *
Полдень тихо катился к предвечерью. Пересечённая возвышенность с лиственными лесами постепенно перешла в засушливые каменистые степи. Развесистые дубы и ясени сменились корявыми грабами с серебристой корой и карликовым можжевельником. Изнурённые зноем комедианты прошли мимо подножья горы и глади соляных озёр, чьи берега очерчивала ряд блестящих белых кристаллов.
Зурн, Карагиз и Хикмет возглавляли небольшую процессию. Шли они в основном молча, лишь изредка обмениваясь репликами. Было видно, что передвигающийся таким способом старик изрядно утомлён, но продолжает упорно шлёпать дальше. Отдохнувшая Антара села в бричке сзади. Возле неё шёл Кермар. От его бормотания и огорчений не осталось ни следа. Он на ходу играл на мандолине, свисающей с его плеча, травил пошлые анекдоты и шутки, заискивал, сулил девушке небольшие подарки. Ардазир, который тщетно пытался завязать разговор с Таурусом, наконец привязал лошадь к повозке и подсел сбоку, пристраиваясь к Каринне. Оживлённый разговор, перемежаемый вспышками хрипловатого смеха и глуповатого ребячьего хихикания, показывал, что оба весело развлекаются. Владелец балагана замыкал процессию, и его запавшие глаза время от времени на миг задумчиво останавливались на Антаре.
