— Против такого аргумента нельзя протестовать, господин, — Таурус подбросил в руке мешочек с деньгами. Эта сумма сполна покроет прибыль, утраченную в Махраабаде. — Мы рады приветствовать вас в нашем скромном обществе.
— Называйте меня Ардазир, — молодой человек закончил разговор и занял место в конце путешествующих.
— Седло новое, новый плащ, сапоги новые — кто знает, откуда и кто он такой, — проворчал находящийся впереди Хикмет так, чтобы всадник его не услышал. — Сынок вельможи, который натворил что-то у себя дома и теперь бежит от родительского гнева? Или, возможно, наёмный убийца, скрывающийся от преследования закона? Говорю тебе, Таурус, мы не должны позволять ему находиться с нами, пусть бежит в одиночку. Как будто тебе не хватает той беглянки.
— Не каркай, Хикмет. Может он просто захотел покинуть город без надзора родителей и заплатил более чем хорошо. В самом деле, и как я бы смог запретить ему ехать с нами?
Солнце, уже потратившее много времени, чтобы воссиять над горизонтом, начало палить. Тень, укрывающая их передвижение утром, уменьшилась и отступила. Повисли изнуряющий зной и духота.
Хикмет с сожалением махнул рукой и ушёл, не дождавшись ответа, к остальным.
* * *
— Советник Дахоман умирает, госпожа. Катается и орёт в бреду. Кричит о каком-то кристаллическом талисмане. И без устали повторяет твоё имя. Наисветлейший шах выехал спозаранку на охоту, даже не сменив одежду, в которой был на пиру. При этом безумно стегал коня, как взбешённый.
Шагия сжала белоснежные зубы аж до боли. Раздражённая и обиженная из-за ревности предыдущей ночи, она хорошо понимала серьёзность ситуации.
— Где эта сучка Антара?
— Как сквозь землю провалилась. Даже Фараз не знает, куда она исчезла. — Бартакус неловко смолк.
— Ну? — подстегнула его наложница, так барабаня костяшками пальцев по крышке инкрустированной шкатулки, что та аж подрагивала. Казалось, что изящная фарфоровая фигурка танцовщицы на её крышке ожила.
— Здесь побывал личный раб шаха. Ара хочет, чтобы вы до этой ночи освободили эти покои. Он повелел подготовить для тебя комфортабельный дом в квартале купцов.
— Меня выселяют? В квартал купцов? — Красотка Шагия плюнула с презрением, достойным женщины благородных кровей. — Неужели тот грубый хам полагает, что я отношусь к торгашам? Что буду чесать языком над кочанами капусты с упитанными купеческими бабищами?
Она сердито отшвырнула шкатулку на землю. Фигурка разбилась, редчайший кхитайский полупрозрачный фарфор разлетелся на тысячи мельчайших молочно-белых черепков. Обида опалила, как клеймо. Но никакого выбора у неё не было, и она хорошо знала об этом.
