— Так уж и любое?
— Именно так. Просто…
— Осторожно, кто-то идёт! — тихо шепнула женщина. — Благодарю за сопровождение, почтенный господин советник, — чуть громче добавила она, учтиво отступая от мужчины. — Я довольна рассказанной тобой историей, но последуем же на праздник.
Дахоман молча поклонился и с непроницаемо-каменным лицом последовал за ней.
— Опаздываешь, Дахоман, и ты, моя милая, — шах прищурил глаза, глядя на приближающуюся пару.
— Прости меня, сиятельный. Только напряжённейшая работа во имя твоей ещё большей славы так задержала меня, — учтиво поклонился небольшой худощавый человек с хищными чертами лица и длинными волосами цвета воронова крыла.
Шах Ара, которого называли «Великолепным», только небрежно кивнул, после чего величественно растянулся на шёлковых подушках и указал Шагии на место у своих ног. Ему уже минуло пятьдесят, но горделивая осанка, однако, выдавала не ослабевшие мускулы. И, несмотря на седеющие виски и первые нити серебра в тёмной, коротко остриженной бородке, он ещё оставался привлекательным мужчиной. Отхлебнув шумно красное вино из золотого кубка, инкрустированного розовым стеклом и кристаллами, он вновь обратил своё внимание на комедиантов.
Опять душу мою лихорадит печаль каждого властелина —
Лесть — когда я сам себя возвёл на трон?
Иль должен я признать, что мой взор правду изрекает:
Что любовь эта притворна, наигранна и двулична,
Так как волшебник — урод и подлое чудище,
Но с красивым, подобным вашему, лицом,
Превращающий любое зло в наивысшее благо всюду
Куда лишь в данный миг падёт его взор?
[1]В зале время как будто остановилось. Тишину нарушали лишь шипящие факелы. Араик рассеянно поглаживал рукой изгибы тела своей прекрасной наложницы. Шагии это напомнило прикосновение другого человека, молодого черноволосого киммерийца, который оказался весьма опытным любовником. При воспоминании о его дикой страсти, её грудь и шею защемило сладостное оцепенение. Дахоман обеспокоенно шевельнулся, опустил глаза и искоса бросил в её сторону взгляд. Шагия опустилась на колени у ног владыки в глубокой задумчивости, не обращая ни малейшего внимания на происходящее вокруг себя. Она мечтательно осматривала внушительные цилиндрические своды, подпёртые прочными аркадами и колоннами из полосатого цветного мрамора, как будто видела их впервые в своей жизни.
Мне уже ничем не помочь, мой разум тут и там,
И я как безумец не нахожу покой,
как блаженный думаю и также говорю,
