С таким же уважением говорят о семье Рябцевых в своем письме, присланном в редакцию "Комсомольской правды", секретарь парторганизации завода тов. Тищенко и секретарь заводского комитета комсомола тов. Дьяченко. Они пишут, что заводской коллектив с гордостью узнал о подвиге своего воспитанника - летчика Петра Рябцева, и поднимают вопрос о том, чтобы соорудить бюст героя в заводском поселке.
Много интересного сообщают о герое его боевые соратники. "Петр Рябцев это мой друг и товарищ, - пишет бывший летчик, а сейчас инженер комбината "Тулауголь" П. Жуков. - Вместе с ним я учился в школе пилотов, и два с половиной года рядом спали, а потом служили в одной части до 22 июня 1941 года. Многие годы после войны я скорбел о его гибели и в то же время гордился его подвигом". Прежний сослуживец Рябцева подполковник запаса и пенсионер из города Сочи Герасим Давыдов пишет: "Рябцев - это человек исключительно большой энергии и силы воли, и меня не удивило, что он пошел на таран. Он и в мирной обстановке был таким же горячим, его часто приходилось сдерживать, и всегда он был честным и до конца преданным Родине". "Это было в характере Рябцева, - вторит ему другой сослуживец героя, Кирилл Кетов из города Кирова. - Он был всегда смелым, задорным и веселым летчиком, и он не мог уйти от врага, пока не расквитается с ним до конца".
Бывший командир звена 123-го истребительного авиаполка, а сейчас подполковник Зубков из города Читы пишет: "О таране лейтенанта Рябцева я узнал в тот же день, когда он совершил его, от своих летчиков. Это был смелый прием боя. Мы тогда еще обсуждали в кругу летчиков, как лучше, удобнее повторить таран Рябцева. Впоследствии летчик моего звена Силантьев выполнил таран, но погиб сам. Лейтенант Рябцев был хорошим товарищем, горячим, бесстрашным летчиком. Во время штурмовки немецкими истребителями аэродрома пдрово он, пренебрегая опасностью, произвел взлет. На высоте 30 метров он был сбит".
"Я хорошо знал Петра Рябцева, - сообщает москвич генерал-майор авиации Максим Скляров, - по совместной учебе в школе военных пилотов и по совместной службе в одном полку и в одной эскадрилье. Кроме того, мы, находясь с ним в одной дивизии, но в разных полках неподалеку от Бреста, одновременно начали отражать налеты авиации противника. По сложившимся обстоятельствам я не мог видеть момент тарана фашистского самолета Петром Рябцевым, так как я к этому времени уже получил ранение в бою. Но после тарана мы с Петей Рябцевым в тот же день встретились в городе Пружанах, поделились впечатлениями о первых боевых вылетах, и тогда он мне рассказал и о своем таране. Кстати, Петя Рябцев во время спуска на парашюте после тарана был легко ранен пулей фашистского истребителя. Он, будучи по натуре жизнерадостным и очень веселым человеком, очень долго "восхищался" этим ранением, так как фашистская пуля, пройдя касательно, срезала ему на ноге "любимую мозоль".
