Позвони Андрей Зацепиным буквально тремя минутами позже, он бы опять никого не застал дома. Павла и ее отец спешили к Белорусскому вокзалу, где формировалась колонна министерских работников, направляющихся к Дому Советов.
На вопрос Андрея «как нам встретиться?» Павла рассмеялась.
— Вы не знаете к нам дорогу?
— Я имею в виду, как побыстрее встретиться? — уточнил Андрей. — Мне тоже ехать на Белорусский?
Павла помолчала.
— Нет… Знаете, что? Обратно, с Колонного, я пойду в сторону рынка, к Трубной. Там мать собирает кой-какие вещи у дяди Феди на квартире, чтоб переслать их в деревню. А отец уезжает куда-то на совещание. Понимаете?
— Не очень. Где же вас встречать?
— Я же говорю — на Трубной. Давайте в начале Цветного бульвара, там мы не разминемся.
— Договорились. Через час я буду на Трубной.
— Это рано. Давайте — через два. — И, чуть помолчав, спросила: — А вы, Андрей, уже были в Колонном?
— Нет. Пойду после нашей встречи…
Но встретиться с кем-либо в центре Москвы в последний день прощания со Сталиным оказалось делом почти невозможным.
Весь центр и даже более того — все улицы, лучами убегающие за пределы Садового кольца, — были забиты толпами народа. С высоты птичьего полета, вероятно, этот поток людской массы, отороченной белыми крышами домов, казался ручьями, стекающими в одно огромное мутное озеро, образовавшееся вокруг ничем не примечательного внешне маленького дома в центре, недалеко от Кремля.
С каждым часом водоворот толпы нарастал. Никто не знал, что это обернется большой бедой. Хоть предвидеть эту беду было не так уж трудно. Дело в том, что поначалу с утра регулировалось лишь движение колонн, стекающихся к Дому советов, а не поток людей, выходящих из Дома после прощания, и в отдельных районах стали образовываться людские пробки, возникающие от смешения встречных потоков.
Андрей это быстро понял и стал волноваться. Он видел, что люди возвращающиеся с центра, с Петровки, подолгу топтались на месте, так как их сбивали люди, текущие с Самотеки по Трубной, чтоб повернуть налево и идти к центру.
Столкновение людских масс нарастало, человеческая пробка расширялась и густела.
Вскоре заметила это и милиция. Была срочно вызвана колонна военных грузовиков. Машины на маленькой площади выстроились так, чтоб разрезать один людской поток на два, — на тех, кто двигался от бульвара направо и вниз к центру, и на тех, кто поднимался вверх к Пушкинской. Впрочем, через Пушкинскую, по улице Горького тоже тек плотный поток колонн в направлении к центру, к Кремлю, и как уж там на стыке предполагалось регулировать эти встречные движения, вероятнее всего, с утра никто не знал, а когда днем спохватились и стали размещать повсюду грузовики, чтоб рассредоточить массы и разбить потоки, то было уже поздно. Опоздавшее стремление навести на улицах порядок породило еще больший беспорядок.
