В мае 70-го года Сажин был уже в Женеве и искал Нечаева. Рано утром на малолюдной пристани к Сажину подошел незнакомец и тихо шепнул:
— Восстание и Труд! — и прошел на пароход. Услышав условный пароль, Сажин поспешил за ним. Через несколько часов они спустились на берег и прошли в гостиницу. Здесь уже был приготовлен обильный обед на двоих. После обеда подали фаэтон, и к ночи Сажин подʼехал к небольшому домику. Это было убежище итальянских революционеров — мадзинистов. Мадзинисты обладали прекрасной конспиративной организацией, имели своих агентов, почту, средства сообщения. У них укрывался радостно встретивший Сажина Нечаев.
— Наконец-то вы приехали! Работы сейчас непочатый край!
Но Сажин уже наслушался в Женеве слухов и сплетен о Нечаеве и был предубежден против него.
— Говорят, вы не доверяете своим товарищам по работе, обманываете их и «эксплоатируете». Если это, действительно, так, то не знаю, сработаемся ли мы с вами?
— Эти эмигрантские обыватели только и умеют, что врать! Неужели вы думаете, я не понимаю, что к товарищам по революционной работе относятся с полным доверием… Впрочем, наша совместная работа убедит вас лучше слов.
— Но что же я должен буду делать?
— Возьмите на себя руководство русскими революционными делами за границей.
— В чем это выразится?
— У нас в разных городах имеются группы. С подробностями вас познакомят в Женеве. Там сейчас мой друг Серебренников.
Прощаясь, Нечаев крепко пожал руку Сажина. Они расстались друзьями и соратниками.
Но пребывание в Швейцарии становилось все более опасным для Нечаева. Кроме того, здесь нельзя было заниматься издательской деятельностью, и Нечаев решил переехать в Лондон. Через несколько дней он уже был в чужом огромном городе, в кипящем человеческом океане, где швыряет отдельных людей, как унесенную от берега лодку. Однако неукротимый борец и здесь быстро находит защищенную бухту и бросает в ней якорь. И Нечаев уже радостно вдыхает запах типографской краски и ведет свое перо по листу корректуры, как опытный лоцман — судно через опасный пролив. Нечаев со своим другом Серебренниковым печатает газету «Община».
* * *
Константин Федорович Филиппеус, фактический руководитель сыском при третьем отделении, докладывает его превосходительству генералу Мезенцову:
— Нечаев окончательно исчез из поля зрения наших агентов.
— Ваши агенты пьяницы и остолопы. Они не дают себе труда искать его.
— Но, ваше превосходительство! После злосчастного ареста Серебренникова Нечаев не появляется больше на улицах…
