— Позвони мне, если что-нибудь понадобится, — сказала мама, сжимая мое плечо. Светлые волосы и тяжелая синяя тушь, синие глаза и топик с неувядающим цветочным принтом: цветное пятно в этом тусклом месте.
— Извините, мэм, — сказал администратор, — но нам придется забрать у него телефон, пока он здесь. — Соображения безопасности. — Мы сообщим вам, если всплывет что-нибудь важное.
— Вы считаете, что это необходимо?
Беседа матери с администратором завершилась:
— Это правила, мэм. Это в его интересах, — и потом она попрощалась, сказала, что уезжает, чтобы зарегистрироваться в отеле, и что она вернется, чтобы забрать меня ровно в пять. Она обняла меня, и я смотрел, как она уходит: голова высоко поднята, плечи расправлены, стеклянные двойные двери захлопываются за ней, слышится вздох дверных доводчиков. Я уже видел ее такой, в тот год, когда умерли мои бабушка и дедушка. Она провела меня через этот год, приглашала меня жестом к себе на диван, пока волны посетителей вливались и выливались через нашу гостиную, принося с собой запеканки и корзинки, заполненные глазированными пирожными. Она запускала пальцы в мои волосы и шептала, что смерть — это стадия на пути, что и дедушка, и бабушка прожили счастливую жизнь. Я задавался вопросом, чувствовала ли она себя так же сейчас, думала ли она, что ЛВД — это стадия необходимого пути, хотя и трудного, который легче будет принять, зная, что это часть Божьего плана.
— Давайте вас зарегистрируем, — сказал администратор.
Я последовал за ним в другую комнату, тоже с белыми стенами и пустую, где у стола стоял белобрысый парень, который сказал, чтобы я вынул все из карманов. Этот парень был едва ли старше меня, может быть, лет двадцати, и по его авторитетному виду я решил, что он пробыл здесь немало времени. Он был красивым, в «твинковском» духе: гибкий, высокий и угловатый, хотя не из тех, какие мне нравились. Опять же, я и не знал, какие мне по-настоящему нравились.
Ночами, когда я позволял себя просматривать в интернете картинки мужчин в нижнем белье, я мог спуститься лишь на половину страницы, пиксели сплетались, нить за нитью, в замедленный стриптиз, пока я не чувствовал потребность выйти из браузера, попытаться забыть, что я увидел, ноутбук казался слишком горячим на коленях. Были, конечно, мгновения, намеки на привлекательность, которые возникали в моих случайных фантазиях — то подтянутый бицепс, то острые ключицы в форме буквы V, коллаж различного рода ямочек под рядами орлиных носов — но картина никогда не была полной.
