ЛВД занимала самую крайнюю позицию против светского мира по сравнению с любой из церквей, в которой я вырос, хотя образ мыслей преподавателей не был мне чуждым. Входившая в фундаменталистскую ветвь христианства, которая проходит под названием баптизма, конфессия моей семьи — миссионеры-баптисты — запрещала все, что было в силах отвлечь душу от прямого общения с Богом и Библией. Многие из других сотен конфессий, составлявших весь спектр баптизма, часто колебались в вопросе о том, что может быть и что не может быть разрешено пастве, и некоторые церкви принимали эти вопросы серьезнее других; такие вещи, как этичность танцев и подводные камни чтения, выходящего за пределы Библии, все еще подлежали обсуждению. «Гарри Поттер — не что иное, как искуситель детских душ», — однажды сказал проповедник-баптист, прибывший с визитом в церковь, куда ходила наша семья. Я не сомневался, что мои преподаватели в ЛВД также собирались избегать любого упоминания о Гарри Поттере, что время, проведенное в Хогвартсе, останется моим тайным удовольствием, и что я вступил в еще более серьезное соглашение с Господом, придя сюда: из моей жизни следовало исключить большинство всего, что происходило до ЛВД. Прежде чем я вступил в этот зал, мне сказали, что я должен отбросить все, кроме Библии и рабочей тетради.
Поскольку большинство клиентов ЛВД выросли в среде этого буквалистского протестантизма и отчаянно жаждали исцеления, строгие правила преподавателей были встречены умеренными аплодисментами. Ничем не украшенные белые стены учреждения казались подходящим антуражем для зала ожидания, где мы должны были ждать прощения Бога. Даже классическая музыка была запрещена («Бетховен, Бах и т. д. христианскими не считаются») — тяжелое молчание накрывало комнату, как одеяло, во время утренних часов «тихого отдыха», струясь поверх наших повседневных дел и создавая атмосферу, которая казалась если не священной, то, по крайней мере, не мирской.
В учебной зоне, у задней стены зала, располагалась книжная полка, заполненная духоподъемной литературой и увесистой стопкой Библий, где также помещались дюжины свидетельств успешных экс-геев.
«Медленно, но верно я стал исцеляться, — прочел я этим утром, скрипнув пальцем по глянцевой странице. — Я стал исцеляться от того состояния, когда мне не нужен был друг-мужчина, если это не включало секс. Я начал узнавать, кто я на самом деле, вместо того ложного образа ложной личности, который я создавал, пытаясь сделать себя приемлемым».
