— Надо мной, — возразил Берг, — есть свои лорды…
— Так свяжитесь со своими лордами, — мягко посоветовал Эрмольд, — уж не знаю, как там вы с ними связывались. С тех пор, как вы сюда прибыли, из вашей Терры так и не пришел ни один корабль.
«Ах ты, — подумал Берг, — ах ты, осведомленный сукин сын».
— Благодарю вас, амбассадор, сударь мой, — ответил он. — Я подумаю.
* * *
Солнце поднималось все выше, разгоняя туман. Теперь оно повисло над гребнем горной гряды, очерчивая ее контуры. Пахло свежестью, зеленью и медом; над вереском лениво перелетали сонные пчелы.
Айльф развел крохотный костерок — скорее тень костерка — из сухой травы и стеблей вереска, поставил на камни котелок.
— Когда это ты успел так основательно собраться? — устало спросил Леон.
— Я привычный, сударь, — серьезно ответил юноша, — никогда не знаешь, когда придется опять сниматься с места.
Он плеснул в оловянную кружку теплого варева и поднес ее Сорейль.
Она покорно взяла кружку — обеими руками, чтобы не расплескать, — но ничего не сказала.
Леон обеспокоенно взглянул на нее — она двигалась и вела себя, как сомнамбула.
— Оставьте ее, сударь, — проследив за его взглядом, тихонько сказал Айльф, — она вроде как не в себе. Так иногда бывает с теми, кто попадает туда…
— Куда?
Он пожал плечами.
— Завтра она уже ничего не будет помнить, помяните мое слово.
Он помолчал.
— Я боялся, что и вы будете не лучше, сударь. Но вы, похоже, и впрямь из другого теста слеплены.
Потом робко добавил:
— А это и вправду вы, сударь? Я хочу сказать…
— Что меня там подменили? — догадался Леон. Почему-то в какой-то момент он и сам испытал странную неуверенность — в самом деле, что отличает человека от копии, от подделки? Воспоминания? Уникальные, присущие только ему одному генетические особенности? Неужто он и вправду он лишь только потому, что уверен в этом? Но вслух сказал:
— На что спорим?
Айльф неопределенно хмыкнул.
— Существуют горные породы, — наставительно произнес Леон, — которые могут выделять особые испарения… ядовитые — смертельно или нет, но они вызывают видения. Морок. Человеку мерещится именно то, что он хочет или боится увидеть.
— Ага, — кивнул юноша, — Гунтр то же самое говорил. Он говорил, что самое простое объяснение, скорее всего, и окажется самым верным.
— Он прав, — согласился Леон.
«Берг идиот, — подумал он, — они — это мы… люди… везде, во всех мирах… Если они мыслят, как люди, и выглядят, как люди, значит, они люди… Вот и еще один Оккам выискался, надо же!»
