Однако Салема все еще сгорала от любопытства и, едва дождавшись вечера, стала уговаривать Гайи пробраться в гостевой домик посмотреть на магов. Братишке, как всегда после занятий с мастером Иядом, измученному до полусмерти, ничего такого не хотелось, только поскорее завалиться в постель. Лишь когда Салема пригрозила, что пойдет одна и уж тогда ни за что не расскажет ему, что видела, он тоже решил пойти.
В гостевом домике было тихо. Только у входа прямо на земле сидел один из жутковатых охранников колдуньи и потихоньку наигрывал на свирели. Он ничего не сказал, просто проводил взглядом, но так, что сердце сразу обвалилось в живот и застряло. Салема хотела сбежать, но брат не позволил — потянул за угол дома. Он не смотрел на охранника, зато уже заметил мальчишку, того самого, темноволосого в белых одежках. Мальчик крутил в руках короткую палку, видимо, упражнялся. И получалось у него здорово: палка свистела на взмахах, а вращалась так, что и не разглядеть.
Несколько мгновений близнецы просто смотрели, потом Гайи сказал:
— Я тоже так умею, подумаешь…
На что мальчишка почему-то рассердился.
— Ну, иди сюда, — он прищурился и ухмыльнулся. — Вон, видишь, вторая палка. Бери, раз умеешь.
Не успел Гайи поднять палку, как мальчишка резко взмахнул рукой и ударил воздух. Брат рухнул на спину, но тут же собрался, вскочил и развернулся к противнику. Он уже готов был напасть, но опять опоздал: чужой мальчик развернул свою палку и ткнул в землю, припечатав сверху второй ладонью. Гайи опять свалился, теперь вперед, вывернув руку и чуть не расшибив лицо. Второй раз он поднимался неуверенно, кривясь от боли. Но как только выпрямился — снова упал. Казалось, ноги его совсем не держат.
— Ты даже подойти ко мне не сможешь, златокудрый сопляк, — мальчишка скорчил рожу и засмеялся.
Но братец никогда не был тем, с кого легко сбить спесь, он, опираясь на палку, поднялся снова. И тут же снова упал, сбитый словно ударом в грудь, закашлялся и всерьез разозлился — из носа потекла кровь.
Сначала Салема так растерялась, что могла только смотреть, не понимая, что же ей делать? Но вид крови на лице брата быстро привел в чувство. Она подскочила к чужаку и зашипела:
— Что это ты творишь? Еще тронешь брата — глаза выдеру! Понял?
Но мальчишки, оба в один голос, закричали:
— Уйди!
— Я — вершитель, — добавил Гайи, — а он — грязный уродский дикарь. Я все равно сильнее, и размажу его по стенке.
Он снова встал и снова упал на колени, зажимая живот. Из глаз брызнули слезы. Салема тоже была готова разреветься. Ей хотелось немедленно бежать к отцу, к мастеру Ияду, да хоть к матери или тетке Рахмини, к кому угодно, кто сможет остановить все это. Только она не решалась, ведь родители велели гостей не беспокоить. Да и брат не простит предательства. С самых ранних лет между ними был уговор: взрослым тайны не рассказывать.
